Малахов курган. Сергей Тимофеевич Григорьев
прыгнуть, и закричала:
– Ах ты, бесстыжий! В доме три невесты на выданье, а он за младшей бегает!
– Про меня, маменька, не говорите, – отозвалась Хоня, – я сестрам не помеха.
Погребенко посмотрел на Хоню, взглядом умоляя помочь ему.
Наташа, не обращая внимания на то, что делалось около нее, перебирала коклюшки.
Веня, войдя в комнату вслед за Погребенко, дрожал от холода и восторга, следя за этой сценой. Он то садился на скамью и оставлял на ней мокрое пятно, то обегал вокруг матери, хватая Маринку за платье, то кивал Погребенко, указывая ему, где надо искать Маринку, то кидался к Наташе и нашептывал ей на ухо, давясь от смеха:
– Вот чудак! Никак не догадается, где Маринка! А она ведь за маменькой…
– Да ну? – шепотом ответила брату Наташа, не поднимая от работы головы. – Ты поди ее толкни.
Веня кинулся к матери и толкнул Маринку.
– Вот она где! Погребенко, держи ее!
Марина обхватила мать по поясу руками.
– Ступай, сударь! – отпихнув Веню рукой, крикнула Анна. – У Марины еще и приданое не накладено. Скрыня у ней пустая!
Маринка толкала мать в спину, но Погребенко, улыбаясь, держал руки по швам, будто вытянулся перед командиром на борту корабля, и не хотел отступать ни на пядь[55].
Веня крикнул ему:
– Верно: у ней пусто! Вон гляди!
Веня бросился к Маринкиной скрыне, поднял ее за ручку, стукнул колесцами об пол и толкнул – скрыня покатилась по полу. Марина за спиной матери звонко захохотала.
Лицо Погребенко вспыхнуло солнцем от ее смеха.
Хоня, ласково светя глазами, вздохнув, тихо сказала:
– Он ее и без сундуков возьмет. Счастливая моя Маринушка!
– Правильно сказать изволили, Февронья Андреевна, – серьезно подтвердил Погребенко, – не в сундуках счастье.
– Видать, моя младшенькая из всех четырех дороже… – вздохнув, молвила Анна и с грустью прибавила: – Ты у меня, Алексей Иванович, стало быть, самое дорогое хочешь взять? Не отдам!
– Не отдадите – сам возьму!
Погребенко побледнел, глаза его гневно сверкнули.
Марина, смеясь, выглянула из-под мышки матери, как цыпленок высовывает голову из-под крыльев клуши. Она, сияя, смотрела в лицо комендора и так тихо, что почти сама не слыхала, шептала:
– Приходите нынче вечером на музыку на бульвар!
– Бывайте здоровы! Прощайте, Марина Андреевна…
Погребенко попятился к двери и исчез за ней.
– О-ох! – вздохнула Анна Степановна. – Одного только Мокроусенко недостает… Ах!
Глава вторая
Бомба
Анна всплеснула руками. Не успела затвориться дверь за Погребенко, как снова тихо приотворилась, и в комнату просунулась голова Мокроусенко.
– Чи можно, чи нельзя? – спросил Мокроусенко, хитро прищуриваясь.
Веня схватил дверь за скобу и потянул к себе, стараясь придавить шею Мокроусенко.
– От як? – удивился Мокроусенко. – То-то мне Погребенко сказав, що лучше б… – И он запел приятным голосом:
Лучше