Потерянные в Зазеркалье. Четыре книги в одной. Людмила Романова
прошел удачно. Сосед был настолько болтлив, что Виктору даже захотелось тишины и покоя. Но эта его мечта воплощалась лишь не на долго, когда сосед отлучался в туалет, да когда часа через три он вдруг решил заснуть. Виктор иногда поглядывал в сторону девушки, которая сидела через кресло от него, но она сидела, закрыв глаза, хотя не спала, и Виктор оставил эту мысль, поближе познакомиться и поговорить с ней.
– И чего я так разлюбопытничался? – подумал он, когда и сам решил посидеть с закрытыми глазами. Девушка как девушка, совершенно из другого мира, и я ей не интересен, и мне в ней что?
Он не заметил, что при выходе из самолета, когда Виктор подал ей с полки сумку, она вздрогнула. Как будто, что-то, поразило ее в нем. Она, даже, открыла рот, чтобы что-то сказать ему, но не сказала. А толпа выходящих из салона, разделила их и понесла к паспортному контролю, только на другом конце полета.
В группе с коллегами, Виктор сел в автобус, присланный за ними шефом, и поехал по незнакомой стране, с любопытством глядя в окно автобуса. Сначала пейзаж не очень поразил его, за исключением цветников и пальм в аэропорту. Первым отличием были, конечно, люди. И в Москве африканцы не были редкостью, но здесь их было так много, что удивляться приходилось, если навстречу попадались европейские лица. Виктор заметил и то отличие, которое вдруг возникало с теми пассажирами самолета, которые в аэропорту смотрелись экзотично, гостями. И все в них отличалось от коренных жителей. И походка, и взгляд и манера держаться. Здесь они вдруг обретали совсем другой вид. В их жестах появлялась уверенность хозяина дома, они какими-то незаметными чертами становились совсем не московскими африканцами, а местными и обычными жителями. В чем это заключалось? – думал Виктор. Может быть в том, что теперь они попадали в свою родную ауру, с родным языком. С родными понятиями и жестами. Они сливались с многочисленными такими же жителями этой страны и их важный и отчужденный вид пропадал, они так же тащили чемоданы, их так же встречали, и обнимая заряжали местными проблемами. Они уже жили домашними заботами, которые и радовали их, и немножко тяготили. Они вернулись в свой дом. И вид свой поменяли с гостевого на домашний.
Виктор смотрел на пейзаж примыкающий к аэропорту, и не видел ничего кроме чахлой сожженной травы и хилых веточек с колючками. Но по мере того, как они удалялись от аэропорта, постепенно все менялось, и вот уже появились красивые цветущие кусты вдоль шоссе, необычные цветы и хижины с пальмовыми крышами. Он видел стайки птиц, весело порхающих по небу, видел коров, пасущихся на траве, но это были другие коровы, с совершенно другим телом и рогами, и даже шкурой. Солнце светило так ярко, что в сердце поднималась радость и от его лучей и от невозможно ярких красок растительности и цветов и от всей этой ленивой живности, и от этих черномазых ребятишек, играющих на песке около дома. Он видел жителей в национальных одеждах, представляющих собой просторные длинные рубахи и, удивительно намотанные, платки на голове. Он видел крупицы быта простого, не богатого народа, которые сменялись современными