Дорогая Эмми Блю. Лиа Луис
своего невозмутимого супруга, на сына, на меня. Она толстенькая, у неё блестящие глаза, и она ёрзает на стуле, как беспокойный малыш.
– Я рассказал ей вчера вечером, – Лукас улыбается мне и легонько касается моей руки. – Она была в таком шоке, что у неё началась мигрень. Да, Эм?
Над этим смеётся даже Жан и говорит на ломаном английском:
– И не только у неё. Моя мигрень стала ещё хуже.
Аманда его не слушает. Она смотрит на Лукаса, склонив голову набок, прижимая к груди веснушчатую ладонь с розовым маникюром, унизанную золотыми кольцами.
– Я так рада, что ты ей сказал, – мечтательно бормочет она, потом смотрит на меня. – Ненавижу секреты, особенно от родных. Теперь ты можешь нам помогать, Эмми! Отговори его от этих жутких узких брюк, которые сейчас носит вся молодёжь!
– Вообще-то, – Лукас ставит чашку с кофе, кладёт на стол локоть, – есть ещё один секрет.
Он смотрит на меня, кусает губу. И я понимаю – этого они не знают. Они не знают, о чём он меня попросил.
– Вчера вечером, – говорит Лукас, – я попросил Эмми…
Аманда ахает, с громким стуком ставит на стол банку с лимонным повидлом. Лукас смеётся, смотрит на меня, одобрительно кивает. Я откашливаюсь, решительно улыбаюсь.
– Люк попросил меня стать подружкой жениха.
Аманда накрывает рот руками и пищит:
– Ой! Ой! Ой, Жан!
Жан улыбается, мудрый, непоколебимый, как скала.
– И что? – спрашивает он. – И ты согласилась?
Лукас хохочет, как будто мысль о том, что я могу не согласиться, просто уморительна.
– Конечно, – отвечаю я. Аманда вновь визжит, встаёт и подаёт мне знак тоже встать, чтобы она могла обвить меня руками. Шифон её блузки накрывает блюдо с маффинами.
– Милая ты моя, – бормочет она мне на ухо, сжимая меня ещё сильнее; я чувствую тепло её мягкой кожи, аромат цветочного парфюма. – Конечно, это можешь быть только ты. Он любит тебя. Он так тебя любит! Мы все тебя любим!
Я не выпускаю её из объятий. Я ещё крепче обнимаю её, женщину, почти сумевшую заменить мне мать, как будто только она может помочь мне удержаться на ногах. Мои ноздри покалывает – верный признак слёз, которым отчаянно хочется вырваться на свободу. Я шумно вдыхаю, вновь натягиваю улыбку.
– Ох, ты чуть не плачешь! – Аманда хихикает и вновь садится, расправляя на коленях салфетку. Она снова принимается за завтрак.
Лукас пододвигает к себе тарелку с ягодами и улыбается матери. Жан молча пьёт кофе, не сводя с меня серьёзных наблюдательных глаз. Я рада, когда он наконец отводит взгляд. Он не видит, как гаснет моя улыбка.
Глава пятая
– Что?
– Он женится. Лукас женится.
Рози смотрит на меня, сжимая в руке чашку с кофе. Буйные ярко-рыжие волосы рассыпаются по её плечам.
– Что? На ком? – прежде чем я успеваю ответить, её блестящие красные губы растягиваются в широченной улыбке. – Твою же мамочку, хочешь сказать, он женится на… О Господи, неужели на…
– Нет. Не на мне.
– Ой…
– На