Сказы Матушки Оки. Владимир Голубев
поляну, где без страха заночуешь, – всё заросли да овраги, пни да ямы. Кругом ни охотника, ни прохожего, только чёрные птицы и дикие звери. Сколько раз хотелось Ване повернуть назад, пусть с позором, но вернуться домой, или пропить все деньги в кабаке, а потом будь что будет: свинарник или тюремный острог. Проще пареной репы развернуть конягу, но в последний миг что-то останавливало его и заставляло продолжать путь. Впереди парня ждали страшные места, нехоженые и непроглядные, по сторонам всё ёлки, да сосны, да валуны, покрытые лишаями мхов. Сгинешь здесь, и никто не узнает – кости волки да лисы растащат по округе.
Прошло много времени, пока ступил Иван на берег Студёного моря, посмотрел на серые волны и белые облака, на мокрьш песок, а отдыхать вернулся в лес: там спокойней. В озерце наловил непуганых окушков, сварил знатную уху (аж ложка стояла!), славно отужинал и, накрывшись тулупом, завалился спать.
Проснулся Ваня посреди ночи от страха. Вой ветра был подобен крикам чаек, деревья в ужасе скрипели, а догоревший костер еле светился бордовыми глазами угольков. Начиналась буря. Сон как рукой сняло.
Ваня вышел на берег и огляделся. У камня-валуна сидела дева с прялкой, русая коса с голубой лентой раскачивалась в такт прялке. Ночная гостья была прекрасна: платье расшито бирюзой и изумрудами, в волосах гребень с рубинами. Страх пропал, и Ваня, спотыкаясь о камни, приблизился к красавице. Но тут девица сама повернулась к парню.
– Ты кто и откуда здесь взялся? Люди испокон веков обходят эти места стороной! – сказала пряха, а сама продолжала прясть пряжу. Её голос зазвучал музыкой, даже бушевавшая вокруг непогода не заглушила его, и в то же время в нём чувствовалась необъяснимая сила.
– Я Иван, дружинник Великого князя, а ты кто, ненаглядная краса? – с трудом вымолвил Ваня, кланяясь до земли. Он сам подивился своей храбрости: в родной деревне он за версту обходил красных девиц.
Девушка сверкнула голубыми глазами, и румянец пробежал по щёчкам.
– Я Стреча, богиня Судьбы. Никто из людей не должен видеть меня, тем паче как я пряду. А ты, крестьянский сын, подобру-поздорову уходи скорее туда, откуда пришёл.
– Стреча, Стречушка, я не буду смотреть на пряжу: эка невидаль! Мне на тебя поглазеть охота. Дай мне ещё хоть одну минуточку полюбоваться на твою красоту, может, первый и последний раз в жизни видимся-то, а?
– Ну, что ж, глазей, деревенщина. Однако молви как на духу: зачем в наши края пожаловал? Разбойничать или озорничать? И не вздумай врать, а то пожалеешь! Я всё вижу и ведаю наперёд!
Ваня всё открыл прекрасной богине-пряхе, ничего не утаил и не приукрасил, и сразу стало легче, словно он скинул тяжкий груз со своих плеч. Молча богиня выслушала молодца.
– Значит, желает твой князь обрести вечную младость, подобно легендарной птице Феникс?
– Желает, ох, как желает! И наказал мне, что если не выполню его волю, то обитать мне всю жизнь в свинарнике. Не хочу я доли такой подлой, лучше голову сложу