Забытая тайна. Елена Петрова
В конце недели с утра во дворе загудел отцов джип и скрылся за сугробами. Немного погодя в комнату Арсения вошел Иваныч.
– Пойдемте на кухню, чаю попьем, отец уехал, дал тебе три месяца разобраться с переводами, вот папка и книга, – сказал дядька, улыбаясь.
Арсений молчал.
– Вы чего молчите? Надо поесть, ослабели совсем, ожог почти зажил. Сколько я вас знаю, на вас все заживает, как на диком звере. Да вы и не болели никогда, – рассуждал дядька, пытаясь поднять Арсения.
Юноша сел на кровать, нехотя надел рубаху, прикрыл ноги пледом, чтобы не сбить повязку на ране, и внимательно взглянул в глаза Иваныча.
– А откуда у меня на ногах эти ужасные шрамы? – вдруг неожиданно спросил он.
Иваныч съежился от силы взгляда и твердости голоса этого истощенного юноши. Казалось, что он стал на несколько сантиметров ниже.
– Я не знаю, откуда эти шрамы, когда я приехал, ваши ноги уже были такими, – робко ответил Иваныч, избегая смотреть в глаза Арсению.
Юноша замолчал, он опустил голову и покорно сел в коляску. Иваныч отвез его на кухню и стал собирать на стол к обеду. Полное равнодушие ко всему происходящему овладело Арсением, все происходящее вокруг стало безразлично, интерес к жизни пропал.
Глава 7
Так потекли дни, Иваныч не знал, что делать, Арсений молчал, не ел, не работал, почти не спал. Даже внешне он очень изменился: пустые, без единой мысли глаза, бледное лицо – вот что стало с Арсением. Большую часть времени он безразлично молчал, говорить с дядькой ему не хотелось, как не хотелось и приниматься за оставленную работу по переводу.
Дядька то принимался уговаривать его, то ругать, что было сил, но результата не было. Насильно одевал и вез на улицу, но юноша был похож на фарфоровую куклу без движения и эмоций. Так прошла неделя. В субботнее утро Иваныч тихонько приоткрыл дверь в комнату Арсения в надежде, что тот еще спит. Но юноша сидел у окна, смотря в одну точку, точно так же, как вчера его оставил дядька.
– Вы даже не ложились, что вы со мной делаете? Так и до смерти недалеко, – охал Иваныч, стараясь поймать взгляд Арсения.
Но все было бесполезно – глаза юноши были словно из зеленого хрусталя, холодные и прозрачные, они ничего не выражали. Иваныч присел на край кровати, взял тонкую влажную ладонь юноши и, глядя ему прямо в лицо, стал объяснять.
– Сенечка, пожалуйста, я очень тебя прошу, надо начинать жить нормально. Есть, спать, гулять, работать. Мне нужно уехать, у меня накопилось много дел в городе, я скоро вернусь. А вы приготовьте мне ужин, вы же можете, и, как всегда, будете меня ждать, откладывать поездку мне уже нельзя, – умоляюще говорил дядька.
Арсений молчал, его лицо оставалось неподвижно равнодушным, он смотрел в окно, словно не слышал старого Иваныча. Еще немного посидев рядом с юношей, дядька резко поднялся, время поджимало, ему нужно было уходить.
– Я постараюсь скоро вернуться, – еще раз серьезно сказал он и вышел.
Арсений остался один, вскоре хлопнула входная дверь, и в доме все стихло. Просидев