Император Николай II. Трагедия непонятого Cамодержца. Петр Мультатули
Цесаревич сообщал: «Самым неприятным было бежать и чувствовать того подлеца за собой и вместе с тем не знать, как долго этого рода удовольствие продлится? Я боялся одного – упасть или просто ослабеть, так как в первую минуту кровь хлынула фонтаном»[206]. Цесаревича посадили на скамейку возле одного из домов, и врач В.К. фон Рамбах сделал ему первую крепкую перевязку.
Цуда был сразу же схвачен. На суде он мотивировал свои действия тем, что якобы принял Цесаревича за европейского шпиона. Позже суд приговорил его к пожизненному заключению в тюрьме на острове Хоккайдо.
Наследника повезли обратно в губернаторский дом. Там лейб-медики обработали и зашили рану. Как писал Цесаревич отцу: «Я себя чувствовал великолепно и без всякой боли»[207]. 2 мая 1891 г. князь В.А. Барятинский, описывая в письме Государю состояние Наследника, писал: «В отношении совершенно растерявшихся японцев Цесаревич выказал удивительную доброту; он сейчас же сказал Принцу Арисугава: “Прошу вас ни минуты не думайте, что это происшествие может испортить хорошее впечатление, произведенное на меня радушным приемом, встреченным мною всюду в Японии”»[208].
Наследнику были нанесены две раны на правой стороне головы: одна, длиной около 9 см, проникла до кости. Врач эскадры удалил с костной ткани тонкий слой площадью приблизительно 73 мм.
6 мая 1891 г., то есть в свой день рождения, Цесаревич получил письмо от своего отца: «От всей души благодарим Господа, милый мой Ники, за Его великую милость, что Он сохранил Тебя нам на радость и утешение. До сих пор ещё не верится, чтобы это была правда, что действительно Ты был ранен, что всё это не сон, не отвратительный кошмар»[209]. Написал письмо и самый младший брат, 12-летний Великий Князь Михаил Александрович: «Мне было очень грустно, когда я узнал, что случилось с Тобою в Японии. Слава Богу, что раны не были очень опасны. Я буду ужасно рад, когда Ты вернёшься и Георгий также. Миша»[210].
Впоследствии появилось расхожее мнение, будто бы покушение в Оцу настроило Императора Николая II враждебно к Японии, что впоследствии якобы привело к войне с нею. В частности, С.Ю. Витте в своих воспоминаниях писал, что покушение «вызвало в душе будущего Императора отрицательное отношение к японцам…»[211]. Однако эти домыслы опровергаются самим Цесаревичем, который в письме к матери, написанном сразу же после покушения, отмечал: «Япония так же нравится мне и теперь, как раньше, и случай со мной 29 апреля не оставил во мне никакого неприятного чувства»[212].
Между тем в Токио были крайне взволнованы возможными политическим последствиями покушения. Там даже опасались войны с Россией. На следующее утро с токийского вокзала отошёл специальный поезд, в котором находился сам император (микадо) Муцухито, спешивший к Цесаревичу с личными извинениями. В Японии микадо почитался за божество, и его передвижение являлось важным государственным событием. Муцухито выразил Наследнику свои слова соболезнования, пожаловав ему высший
Великий Князь Николай Александрович – Императору Александру III // ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 919 (4). Л. 185–190.
Великий Князь Николай Александрович – Императрице Марии Феодоровне // ГА РФ. Ф. 642. Оп.1. Д. 2321. Л. 174–177.
ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 701. Л. 8–9.
Император Александр III – Цесаревичу Николаю Александровичу 6 мая 1891 г. //
Великий Князь Михаил Александрович – Цесаревичу Николаю Александровичу // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1301. Л. 169–170.
Великий Князь Николай Александрович – Императрице Марии Феодоровне // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2321. Л. 163.