Крестный ход над Невой. Мария Мельникова
улыбнулся Петруша, как ребёнок любуясь на свой рисунок.
– Красиво… – поддакнул Стёпа, не отрывая взгляда от художника.
А старик нацепил шапку, натянув её на самые брови, состроил выражение записного злодея и, зачерпывая кисточкой как ложкой все тёмные цвета, которые были у него в запасе, начал размазывать их по всему листу. Но жёлтые мазки оставались чистыми и как будто светились! Едва коснувшись их, тёмные краски сползали, не затронув их и даже не изменив изначальной чистоты тона.
– Это фокус! На самом деле так не может быть! – азартно выкрикнул Стёпа. – Вы специально это… Для эффекта! Для того, чтобы я поверил в сказку про непобедимый цвет!
– Радость моя, я просто хочу поделиться с тобой одной маленькой тайной: тьма, даже самая мрачная, не может победить свет! Его можно только погасить в себе, в своей душе, и делает это с собой всегда сам человек… – сказал Петруша. – Тогда сразу же, мгновенно, место света занимают любые другие цвета, теряют свою красоту и превращаются в грязь.
Имя
Петруша оценивающе посмотрел на свою работу: то приближал лист к самым глазам, то разглядывал его издали, искоса и прямо. Потом удовлетворённо кивнул головой:
– Сидит тут, как миленькая… – улыбнулся старичок и аккуратно открепил рисунок от рамки. – Это тебе, радость моя, на память о нашей тайне! – сказал он торжественно. – Чем старше ты будешь становиться, тем больше ты сможешь разглядеть на этом замаранном листе. Не потому что он со временем так сильно поумнеет, просто ты теперь носишь в себе умную тайну, которая будет открываться всё больше.
– Спасибо! – искренне поблагодарил Стёпа, уже давно никакой подарок не смог бы так сильно его порадовать. – Я обязательно сохраню ваш рисунок!
Петруша снял шапку и, приглаживая волосы, сказал ей:
– Вот учись, строптивица: радуйся малому, получишь настоящее! Иначе так и будешь до дыр куковать у меня на голове и – никакого тебе полёта!
Стёпа уже привык, что у них есть третья собеседница, и его это совершенно перестало смущать, даже наоборот – эта старая, сильно поношенная, с остренькой макушкой шапка казалась одушевлённой и очень милой.
Петруша, преподав ей короткий урок, нахлобучил её на темечко и, напевая какую-то тягучую, незнакомую мелодию, закрепил на раме новый лист. Затем он аккуратно, на самый кончик кисточки набрал жёлтой краски и принялся не спеша что-то рисовать.
– Душа моя, а ты знаешь, что твоё имя означает – венец?
– На каком это языке? – осторожно переспросил Стёпа.
И вновь в его голове промелькнула мысль, что он не говорил, как его зовут. Не скрывал, но просто не успел, да и Петруша его об этом не спрашивал…
– На родном, радость моя, на родном для твоего имени. Имя Степан, иначе Стефан, – греческое. Стало быть, именно в греческом языке Степан и означает «венец».
Все мы, горемыки, по земле идём и крест тащим. У кого какой. Но крест свой нужно не просто до конца донести: допыхтеть и доохать кое-как,