Хранительница ароматов. Эрика Бауэрмайстер
со всем этим пространством. Мне казалось, что оно может протянуть руку, схватить меня и унести с собой. Я попятилась, шаг за шагом, пока мои ботинки не ударились о сырое, мокрое дерево. Оглянувшись, увидела скамейку, приютившуюся на самой опушке леса и сильно потрепанную дождем и временем.
«Беглец», – подумала я.
Наклонившись, прикоснулась к ее рассыпающейся поверхности, задаваясь вопросом, что привело человека на это открытое место, почему он сидел здесь и смотрел на то, что оставил. Что же там было?
Мы с Клео долго стояли на этом утесе, прежде чем вернуться к хижине. Я не сказала отцу о нашей находке, опасаясь, что он не отпустит меня обратно на утес. Не представляла, что и думать об этом месте, учитывая тот факт, что мой отец никогда не приводил меня сюда. Почему-то казалось невозможным, чтобы он не знал о его существовании. Мой отец знал все.
После этого мы с Клео стали ходить на утес почти каждый день, и со временем страх уступил место любопытству. Я приносила с собой обед, и мы вместе ели, садясь все ближе и ближе к краю понаблюдать за большой водой. Иногда мы видели кита, или сияющую флотилию дельфинов, или коричневые бревна, которые издалека выглядели так, будто плывут самостоятельно и целенаправленно. Иногда мимо проносилась моторная лодка, рыча, как гигантское разъяренное насекомое. Я знала об этих вещах только по картинкам из книг моего отца или из сборника сказок. Там, на утесе, границы между разными книгами размывались. Я пряталась от лодок, уверенная, что в них пираты.
Но однажды увидела рыжеволосого мальчика, стоявшего на корме рыбацкой лодки. Он выглядел совсем юным, возможно, моего возраста. Всю следующую неделю мы с Клео приходили каждый день, но мальчик больше не появлялся. Это заставило меня задуматься – где же его дом?
В тот вечер за ужином я спросила отца:
– Почему мы здесь, папа? Почему на нашем острове нет других людей?
Отец отложил вилку.
– Люди лгут, Эммелайн, – произнес он, – а запахи – никогда.
Он, кажется, думал, что это все объясняет.
– Все люди? – упорствовала я. – А как же Джек?
– Даже Джек, – бросил отец, и лицо его так потемнело, что расспрашивать дальше не хотелось.
Но именно тогда я поняла, что никогда не расскажу отцу о тропе, ведущей к утесу. У него есть свои секреты, а я имела право на свой.
Время шло. Приближалась еще одна весна. Мне исполнилось двенадцать, мои ноги и руки росли, как молодые деревца, сильные и стройные. Когда мы ходили к лагуне, я уже могла ловить моллюсков, стреляющих вверх водяными брызгами: сама раскапывала песок и находила дожидающиеся там раковины. Умела разводить костер с помощью сверла с дугой и куска сухого мха, а острым ножом могла выковырять моллюска из раковины быстрее, чем вы успели бы сосчитать до двух. Моя корзина для фуража всегда была полна, как у отца, и все чаще я наполняла ее самостоятельно, возвращаясь с Клео после приключений