Я-то? Вятский!. Евгений Николаевич Новокшонов
ловие
В этом повествовании я старался показать реальных людей, выполняющих положения присяги, громко прочитанной один раз перед строем таких же защитников Отечества. Все события с людьми, в том числе и в «лихие 90-ые», показанные в книге, реальны. Имена и фамилии сохранены, кроме нескольких, по причине незнания дальнейшей судьбы их носителей.
Многие коллеги по событиям, изложенным в этом повествовании, уже покинули этот мир. Пусть при чтении книги у читающего появятся только хорошие воспоминания об этих живых и ушедших людях.
Большинство встреченных мною вятчан скромно и добросовестно выполняли возложенные на них обязанности, порою позволяя представителям влиятельных сил обманывать их ожидания без всяких последствий.
Семья
Мой дед Новокшонов Александр Иванович сочетался браком с Новокшоновой Натальей Егоровной, девушкой из той же деревни. Рождение отца было зарегистрировано в Воскресенском соборе пятого августа 1905 года.
История знакомства отца и матери мне неизвестна. Но он, при росте в 176 см, поимел деревенскую кличку Коля – «Гиба». По вятскому понятию в обиду себя не давал и мог согнуть любого. У него были сестры Мария и Наталья, мои тети по отцу.
После свадьбы отец с матерью жили в деревне Новокшоновы, в селах Дороничи и в совхозе Бахта, позднее названном Сосновый.
Моя родительница-мать Мария Ивановна (в девичестве Головенкина). Фото 1970-х годов
Мария Ивановна (в девичестве Головенкина) – моя мать. Она родилась в деревне Пестовы, ныне Кирово-Чепецкого района, который расположен в центре Кировской области.
Много раз я ездил по дороге, идущей параллельно этой деревне в Цапели или в Сосновый. Мне показывали родной дом мамы, но подвести к нему и разрешить разглядеть его у моих сопровождающих не было времени.
У мамы было четыре сестры и брат. Брат матери Илья погиб в Великую Отечественную. Его имя увековечено на памятнике перед проходной Кировского завода «Искож», где он работал до войны.
«Искож» производил знаменитую искусственную кожу, прозванную, с подачи И. В. Сталина, кличкой «Кирза» («Кировский завод»).
Сестры мамы: Дарья, за ней мама, Анна, Анастасия, Елизавета. Тети Анна и Анастасия двоюродных братьев или сестер мне не подарили.
От дяди Ильи остался сын – мой двоюродный брат Юрий Ильич. Он служил в КГБ по направлению «борьбы с церковью».
Три двоюродных сестры. Две от Дарьи и одна от Елизаветы.
В отличие от сестер мама родила семь детей. Первым родился Борис. Умер в младенчестве. Вторым родился мальчик и тоже был назван Борисом. Повторилось, умер. Отец Николай Александрович сказал матери:
– Больше никаких Борек!
И точно. Родилась красавица девочка.
Отец, начитавшись рассказов Льва Толстого о подвигах Жилина и Костылина, решил назвать дочь симпатичным именем Дина. Это имя в 1929 году было очень популярным. В свидетельстве о рождении было записано Новокшонова Дина Николаевна.
Но, когда её принесли крестить в церковь, батюшка сказал, что у православных русских такого женского имени нет. Тогда мать тут же в церкви решила, что девочку будем звать Раиса. Так и проживет моя сестра всю жизнь с двумя именами. Дома – Рая, на работе – Дина.
Следующим родился Юрий, затем – Николай и в 1938 году – я, Евгений. Через два года родилась еще одна сестра. Назвали Галиной. Но она умерла во младенчестве.
Места рождения, фамилия
Сестра родилась в Нижненовгородском крае, а я, – хоть и там же, но адрес уже писали иначе: Кировская область, Кировский район, Шалаевский сельсовет, деревня Новокшоновы.
Вся семья в сборе. Фотография начала 1970-х годов
Как-то летом в конце войны мать с какой-то женщиной, взяв меня, поехала в деревню Новокшоновы. Шли по полю. Я убегал вперед по придорожной тропинке. Прятался возле тропинки, когда мама и её подруга подходили, выскакивал из травы или кустов, как бы испугать женщин. Спутница мамы восклицала:
– Откуда взялся такой шустрый мальчик?
Дошли. В деревне пришел в избу какой-то парень. Мама сказала:
– Это твой крестный, Евгений!
Крестный угостил меня конфетами «Раковая шейка». Вкус этих конфет запомнил на всю жизнь. Но о судьбе крестного уже ничего и никогда не слышал.
Так, как говорят вятские (вятчане), никто не говорит. В вятской речи много идиом, которые ныне иногда использует в своем юморе коллектив телеартистов «Уральские пельмени». (1)
Вот, к примеру, до сих пор в моей памяти звучит беседа матери и отца. Мать:
– Наш баской сын стал больно нотным. Надысь сжег спину и попросил меня покрысать спину сквозь лопатину. Запотемил, что это остановит зуд. Я попросила его разболочься, но он не захотел.
Отец:
– Завтра