В долине смертной тени (Эпидемия). Владимир Гурвич
целом, да, – согласился Герман Владимирович. – Хотя это все же упрощенный взгляд. Некоторое время назад, Соланж, мы пытались изменить эту клептократическую систему, но из этого мало, что получилось.
– Почему? – спросила Соланж.
– Она оказалась сильнее нас, – коротко объяснил Герман Владимирович.
– Мой отец был вице-премьером в правительстве, – пояснил Святослав.
– Это было и давно и недолго, всего-то полтора года, – сообщил Герман Владимирович. – Мы очень хотели изменить эту страну. По крайней мере, я, но, увы, мало, что получилось, – развел он руками.
– Теперь тебе хотя бы немного понятно? – поинтересовался Святослав.
– Если понятно, то совсем немного, – сказала француженка.
– Не все сразу, – улыбнулся Святослав. – По поводу того, что правительство, в котором пребывал мой отец, хотело изменить страну, я сильно сомневаюсь. Об этом мы с ним много спорили. Но в одном я согласен, что Россию изменить невозможно. Когда я это однажды окончательно понял, то все плюнул, и свалил отсюда. У меня в кармане было всего несколько тысяч долларов. Но мне было все равно, лишь бы подальше от родного отечества.
– Ты мне об этом никогда не рассказывал, – удивилась Соланж.
– Так ты не спрашивала.
– Когда мы познакомились, ты уже был известным режиссером. Сколько фильмов ты снял к тому времени в Голливуде?
– Всего три. И они не имели большого успеха. Так, средний уровень.
– Критики писали другое, – возразила Соланж.
– Что они понимают. Я сам для себя главный судья и критик.
– И как ты оцениваешь свое творчество, Святослав? – поинтересовался Ратманов-старший.
Святослав какое-то время молчал.
– Понимаешь, папа, я хочу сделать один фильм, но настоящий, такой, какой останется навсегда. А все остальное уйдет в отвалы. Только никогда не ведаешь, какая картина окажется та самая. Вот и приходится их много клепать. Но, если все же сотворю ту самую, то на этом завершу свое творчество. Больше работать нет ни малейшего смысла.
– Чем же тогда займешься?
– Путешествовать, любить женщин, может, напишу книгу, – пожал плечами Святослав. – Мне хочется пожить на маленьком острове в океане, где почти нет людей. Представляешь, со всех сторон плещется вода. Можно ходить голым и ни о чем ни заботиться.
– Честно говоря, не представляю такой жизни, – сказал Герман Владимирович. – Мне бы там стало смертельно скучно уже на второй недели. Даже хождение голым не помогло.
– Это потому что ты никогда не умел сливаться с природой. А мне хочется ощутить себя ее частичкой.
– Кто же тебе мешает поехать на такой остров прямо сейчас? Вместо этого ты отправился в зараженную Россию.
– Так я же не сделал того главного в своей жизни произведения. А давайте все выпьем за то, чтобы это случилось. Тем более, у всех опустели бокалы.
Святослав встал и разлил вино по бокалам.
Михаил Ратманов стоял на балконе своей спальни