Пепел. Павел Геннадьевич Васьков

      Мне довелось родиться в зажиточной семье. Я вырос в доме с прислугой в Подмосковье. Сейчас я даже и не вспомню, чтобы я испытывал в чем-либо нужду, вплоть до моего двадцатилетия.

      Когда мне стукнуло десять, я пережил развод родителей. Они поделили имущество пополам, равно и, как и своих детей. По стечению обстоятельств, моя младшая сестра уехала вместе с матерью жить на Лигурийское побережье в Италию, где её давно ждал Сеньор Дзолло, продавец оливкового масла и яростный поклонник славянской культуры, и женщины были для него неотъемлемой частью этой культуры.

      Я же остался с отцом. За десять лет он так и не оправился от развода, и когда мне исполнилось двадцать лет, весь его бизнес, который стремительно шел ко дну, окончательно потонул. Ещё через два года он умер от сердечного приступа, оставив мне небольшую однокомнатную квартиру в районе Лубянки, несколько коммерческих помещений для сдачи в аренду и море кредиторов, которые не давали мне покоя даже в Рождественские праздники. За всю жизнь отец так и не научил меня делать и сохранять деньги, я умел только тратить.

      С моей зарплатой клерка ни хватило бы и трех жизней, чтобы рассчитаться с кредиторами. Тогда я продал свою квартиру и все помещения которые сдавал в аренду. Закрыв долги отца, я снял маленькую комнату в коммунальной квартире в одном из районов Москвы на юге. Так я и влачил свою бесполезную жизнь следующие несколько лет, перебиваясь на гроши, но в один из дней раздался звонок. Это была моя сестра. Мы не виделись с ней с момента их отъезда из России, лишь изредка созванивались по телефону. С матерью я не общался вообще.

      Новость о смерти матери не вызвала во мне никаких эмоций, так как узы наших связей были давно порваны. Как оказалось, она погибла вместе со своим итальянским мужем, во время морской прогулки по Лигурийскому морю. Шторм, перевернутая лодка, и десятки сочувствующих на похоронах.

      Но это было ещё не все. Незадолго до своей смерти супруги составили завещание. Крохотная часть наследства в виде затонувшей яхты, должна была отойти бывшей супруге Сеньора Дзолло. Мне же достались десять тысяч евро наличными. Остальное предназначалось моей сестре. На секунду я обомлел, эта сумма могла существенно скрасить мое существование на этой грешной земле. Сестра настаивала на моем отказе от доли, так как я даже не удосуживался поздравлять мать с Днем Рождения, и по мнению сестры: «меня и сыном назвать было сложно». Но я напрочь отказался от её предложения и через три месяца явился в Генуе, чтобы лично претендовать на своё законное наследство.

      Ты бы видел её глаза, они пылали ненавистью. После бюрократических формальностей я получил свои наличные, а также небольшой аккуратно упакованный сверток, на котором было написано «Роману от его матери». Я закинул сверток в гостиницу, отсчитал