Дочь палача и черный монах. Оливер Пётч
вздумается все разнюхать.
– Но, папа. – Магдалена взглянула на отца тем взглядом, которым еще в детстве смотрела, чтобы разжалобить. – Если ты не расскажешь, то все равно расскажет Симон. Так что говори уже!
– Вот лучше бы и покараулила своего Симона!
– Ты о чем?
– Ты и сама прекрасно знаешь. Он так и вертится вокруг этой бабы из города.
Магдалена залилась краской.
– Как ты можешь говорить такое? Ты их рядом почти и не видел! – воскликнула она. – Кроме того… мне нет никакого дела, с кем там разгуливает Симон.
– Тем лучше, – палач прошел к печи и подкинул в нее полено. Взлетели искры. – Гораздо важнее сейчас выяснить, кто из рабочих был в церкви.
Магдалена с трудом могла думать о чем-то другом, кроме Симона. Они больше года были вместе, хотя и не могли показывать этого на людях. Представив, что он с какой-то другой… Девушка проклинала отца, натолкнувшего ее на подобные мысли.
– А что с рабочими? – Она силилась уловить ход его мысли. – Ты ведь не думаешь, что…
– Ты слышала, – перебил ее отец. – Рабочие вскрыли крипту. И пускай Баумгартнер хоть трижды клянется, что они туда не спускались, я не поверю. Кто-то там все же побывал.
– И потом убил священника? – прошептала Магдалена.
– Ну и бред!
Палач сплюнул на пол. Такое он позволял себе, только когда Анны Марии, его жены, не было дома. Она с близнецами отправилась в город на рынок.
– Разумеется, никто из них не убивал жирного пастора, – продолжил он. – Но и рот на замке они держать не могли. Нужно найти того, кому они все это рассказали. Тогда, уверен, мы найдем и убийцу.
Магдалена кивнула.
– Убийца узнал о крипте и побоялся, что Коппмейер выяснит слишком много. Потому он его и убил. Так примерно могло быть, – проговорила она задумчиво.
Палач открыл дверь, наружу потянуло клубы дыма из его трубки и из печи, а по комнате загулял ледяной ветер.
– Ну так что? Чего ты ждешь? – спросил он.
– О чем это ты? – растерянно отозвалась Магдалена.
– Ты, кажется, хотела помочь мне в поисках. Вот и разыщи рабочих из церкви и поговори с ними. Охмурить мужчину и разговорить его – разве это не лучшее, что ты умеешь?
Магдалена состроила отцу рожу, затем накинула плащ и вышла в холод.
Вернувшись домой, Симон понял, что изучение книжки о тамплиерах придется еще ненадолго отложить. На скамейке перед очагом сидели трое шонгауцев, и по их виду лекарь понял, что дело вряд ли обойдется парой утешительных слов и примочками из творога. Он знал их всех. Двое были крестьянами из окрестностей, Симон часто видел их на рынке; третий – подмастерье городского кузнеца, он выкашливал красно-желтую слизь и благочинно сплевывал ее в коричневую тряпку. Но небольшое ее количество все же попадало то и дело на пол, кое-как устланный камышом. Лица у всех троих осунулись и цветом напоминали воск, под глазами запали темные круги, на лбу выступал пот.
Чтобы разогнать ядовитые испарения, Фронвизер-старший разжег пучки лаванды