Записки сумасшедшего менеджера. Александр Панин
разных политических периодов, которые и оказались там как раз благодаря геологии мест – ради добычи ископаемых. Так – что, Макс как ты сейчас кружку в поисках контраргументов не крути, а уже даже эти примеры, дают чёткое логическое обоснование моей теории.
Петрович закончил и одновременно осушил свою кружку до дна. Логика его теории, хоть немного и была сумбурна, возможно, из-за влияния алкоголя, но всё же имела право на существование. Максим не заметил, как захмелел, пора было и честь знать, как говаривал порой его дед. Петрович же, был бодр и весел, видимо сказывались экспедиционная закалка и его характер. Максим поймал себя на мысли, что от этого старика, с сединой в бороде и с искрой в глазах, можно было заряжать аккумулятор.
– Интересно, но я пожалуй пойду. Спасибо Вам. Максим протянул длань на прощание.
– Случай представится, свидимся – несколько странно ответил Петрович, крепко пожав невнятную менеджерскую ладошку Максима – наверное и я скоро оставлю это богоугодное заведение – саркастически подытожил он, окинув выразительным взглядом внутреннее убранство бара с поредевшей публикой. Практически все мужички, ещё буквально час назад распалявшиеся в своих разговорах словно вожди мировой революции, смирно разбрелись по домам к своим строгим и держащим их в ежовых рукавицах жёнам, спрятав глубоко в карманы свои невидимые шашки с саблями, которыми они так славно и не так давно махали, хвастаясь домашними победами над бабьей тиранией.
Нас утро встречает прохладой
Проснулся Максим в состоянии полного смятения, голова его гудела, глаза еле разлипались, а волосы, взбитые за ночь, ёрзанием головы по подушке, торчали в стороны, словно стоп-кадр взорвавшейся тарелки с макаронами, в которые озорной ребёнок шутки ради зарыл подожжённую петарду. Такое ощущение, что голова Максима, встревоженная ночными картинами снов, которые он не помнил, отчаянно стремилась пойти погулять самостоятельно, без отягощения телом, но шея, схватившая её цепкими клещами позвоночника и шейных мышц, не отпускала буйную голову, словно крепкая привязь, держащая бьющегося в стойле жеребца.
Максим повращал головой, размяв затёкшую, уставшую за ночь шею . Голова отозвалась набатом старого подвешенного рельса, по которому кто-то со всей дури лупил куском стальной арматуры и чтобы хоть как-то успокоить резонанс вчерашнего барного вечера, Максим окунулся под холодные струи живительного водопада, бьющего из большой круглой сетки душа в ванной. Сознание постепенно возвращалось в прежнее русло, и Макс вспомнил вчерашний вечер и Петровича, похожего на Хейердала, с его спорной, но стройной теорией.
– Вот же мозг мне запарил. Хуердал хренов – пробубнил себе под нос Максим.
Осушив залпом литровую бутылку воды, Макс стал собираться на прогулку. Неподалёку от его дома был парк, на дворе была суббота, торопиться было некуда, и Максим решил пройтись по дорожкам, посидеть на скамейке у пруда