Я страдаю по тирану. Анна Веммер
не станет покорной и на все согласной.
Но сколько бы долго ни длился поцелуй, рано или поздно он заканчивается. Вместе с их дыханием и последними силами. Ты не можешь целовать ее вечно, какими бы сладкими и горячими не были губы. Либо иди дальше, либо отпусти.
Сейчас нельзя идти дальше. У нее еще чуть меньше часа, чтобы отступить.
– Давай тебя освободим, малышка, – хрипло шепчет Влад. – Попросим упаковать наши покупки и поедем ко мне, чтобы поужинать. Я бы очень хотел выпить с тобой вина и принять горячую ванну и, видит бог, если ты не откажешься, то так сегодня и поступлю.
Глаза Олененка подернуты страстью, она не сразу понимает, о чем он, но покорно протягивает руки.
– А где ключ? – спрашивает.
Ключ? Влад оборачивается к столику, но ключа на нем нет.
– Отлично. Вы потеряли ключ от моих наручников.
– Я его не терял, – раздраженно отзывается шеф.
Но ключа нет ни на столике, ни под ним, ни на диване, ни в карманах Архипова, ни в витрине. Он будто испарился. Любая попытка снять наручники силовым путем приводит к тому, что они сильнее затягиваются, и, наконец, я не выдерживаю.
– Да хватит! Синяки останутся! Какой там принцип БДСМ? Безопасность, добровольность? Что-то вы уже первые два пункта пропустили!
– Оля, – зовет Архипов, – спустись, пожалуйста.
А вот и тяжелая артиллерия. Красотка-хозяйка спускается с такой улыбкой, будто догадывается, чем мы тут занимались, но не-е-ет! Мы ключ искали. Ну и немного спорили, потому что проигнорировать тот факт, что из-за раздолбайства некоторых я сижу, как ведьма в ожидании суда инквизиции, нельзя.
Сначала они вдвоем ищут злосчастный ключ и пытаются подобрать к замку другой. Потом понимают, что дело – дрянь, а я уже порядком устала. И голова болеть начинает.
– Я… Олеся, я прошу прощения за это недоразумение! Я немедленно приглашу специалиста, и мы все исправим, я… у вас все хорошо? Вам не больно? – суетится женщина.
– Мне жарко, – недовольно хмурюсь я. – Можно мне попить?
– Конечно, конечно, сейчас я принесу лимонад!
И вот я сижу на красном диване в секс-шопе с четким ощущением, что я совершенно голая, а кожа слишком чувствительная для грубой хлопковой ткани. С опухшими от поцелуев губами. В кожаных наручниках. С бокалом лимонада и веселенькой трубочкой в горошек.
Вокруг суетится Ольга, пытаясь вызвать не то слесаря, не то медвежатника. И Влад, мрачно взирающий на очередной провал плана по запугиванию новой секретарши.
Картина маслом!
– О чем думаешь, Олененок? – спрашивает шеф.
О чем может думать девушка, на которой заклинили наручники для сексуальных игр? О том, что голодна, что мир против нее, хочется спать и оказаться как можно дальше от пугающей обстановки. Поэтому я бурчу недовольно:
– О том, что я сижу на красном диване. Красный – цвет крови, значит, диван символизирует невинность, а вокруг – куча самотыков, то есть жестокий мир, который так и норовит поиметь эту самую невинность. Что