Хранитель Силы. Сергей Алексеев
и кроме того, он пристроился в рубке читать газеты.
Но других-то кавалеров не было!
Море выдалось не очень-то для купания, после недавнего шторма пошла низовка, вода была градусов восемь, но когда из виду начала скрываться береговая полоса, барышни изъявили желание окунуться в открытом море. Для страховки вместе с ними нырнули и Радобуд с Мавром, побултыхались несколько минут, вылезли на палубу, и тут началось согревание женских тел. Согласно марьяжу.
Коноплев еще ничего не заподозрил и ничему не удивлялся, так как знал Томилу давно и относился к ней с чувством дедушки к внучке – это была условная игра со всеми молодыми женщинами. Она прижималась к Мавру и, слегка пьяненькая, шептала:
– Ты почему такой горячий? Тебе не холодно, да?.. Откуда в тебе столько энергии?
– От солнца, – сказал он.
– Я когда долго загораю, меня знобить начинает. И загар совсем не пристает… Давно хотела спросить… И мы сегодня с девчонками спорили – сколько тебе лет? Ты, как женщина, скрываешь свой возраст.
Он гордился своими годами, но и в самом деле иногда скрывал. Чтобы не шокировать впечатлительную публику.
И сейчас, слушая ее шепоток, Мавр вспомнил время, когда Томила однажды приезжала с мужем, спортивным молодым человеком, а потом с двухлетним сыном и двумя годами позже – с любовником. И в первый приемный день после пира как-то сами собой возникали мужские соревнования: в основном тянулись на руках или делали заплывы. Хозяин вначале не участвовал в развлечениях гостей, но его подначивали, поддразнивали и в результате втягивали в состязания. Мавр поочередно, в разные годы уложил и мужа, и любовника Томилы, тем самым испортив отношения на весь сезон.
Ни тот, ни другой на юг больше не приезжали.
Сколько Мавру лет – гадали чуть ли не все постояльцы, и когда он говорил правду, уличали в кокетстве. Она тоже не поверила, с прищуром белесых ресниц осмотрела его грудь, шею, попыталась разгладить складку, перечеркивающую левую щеку от виска до подбородка, поняла, что это не морщина, а глубокий, закамуфлированный врачами шрам, но спросила совершенно об ином.
– Ты кто, Мавр? Ты кем был раньше?
Это уже был девяносто пятый год, и потому он сказал открыто:
– Генералом был.
И этому она не поверила, осталась при своем мнении.
Но когда вернулись домой и уже вшестером продолжили пир, впервые за много лет он изменил себе и, удалившись в свою комнату, вышел оттуда в генеральском мундире со звездой Героя Советского Союза и иконостасом орденов и медалей до живота. То ли от радости неожиданной встречи, то ли от вечного тягла двойной жизни, ему захотелось не то чтобы поразить воображение Томилы, но как бы заявить о себе настоящем. Форму он купил на рынке в Ялте два года назад, то есть в девяносто третьем, после распада СССР, после расстрела парламента, как знак протеста, достал из тайника все свои награды и пришил к генеральскому кителю золотые плетеные погоны образца