Ловец видений. Сергей Лукьяненко
вечер или ночь, а дня, как ни странно, не случалось почти никогда. С обеих сторон улицы (впрочем, уже через несколько шагов она как-то неощутимо превратилась в широченный проспект) высились учебные заведения.
Тут были, наверное, все учебные заведения мира – только в искаженном, трансформированном снами виде. Григ заметил и Московский университет, слегка искаженный, будто приплюснутый, но узнаваемый. Белые, с налетом готики, корпуса Оксфорда и Йеля; разбросанные по зеленым лужайкам небольшие здания – то ли канадский, то ли австралийский колледж; сверкающие башни новых азиатских университетов; сероватые угрюмые здания заштатных провинциальных научных центров и институтов (пускай они и не могут похвастаться великими открытиями, но в них работают и видят сны миллионы людей, мечтающих стать великими).
Да, квартал Чистого Знания не такой уж большой. Но все-таки есть люди, которые продолжают работать даже во сне. Заглядывая в окна, Григ видел ученых, стоящих у досок, исписанных формулами, сидящих за компьютерами, проводящих вычисления, склонившихся над колбами и ретортами. В одном месте прямо из стены на улицу выходила исполинская труба коллайдера, наподобие тех труб-аттракционов, что порой высовываются из стен северных аквапарков. Труба была прозрачной, в ней мерцала искристая тьма и временами проносился крошечный огненный шарик. Кто-то во сне ловил бозон Хиггса, не иначе…
Говорили, что если долго бродить по Чистому Знанию, то можно подсмотреть действительно интересные сцены, а то и стать свидетелем настоящего научного открытия, сделанного во сне (а потом, быть может, навсегда забытого – не всем везет проснуться вовремя, как Менделееву, чтобы записать Периодическую таблицу элементов).
Но Григ знал, что большинство открытий, сделанных во сне, – полнейшая ерунда, которую и сами сновидцы-то вспоминают со стыдом или усмешкой. Поэтому он спокойно миновал маленького узкоглазого человечка, который кричал, стоя в дверях низкого белого здания: «Я нашел! Я нашел универсальное лекарство от рака, вы только посмотрите!» – и пытался затащить прохожих в свою лабораторию. Пришлось даже ускорить шаг, ускользая от призывно протянутой руки.
Разумеется, средство, формулу которого Григ мог подсмотреть в сне японского фармаколога, не стало бы универсальным лекарством от рака. Оно работало только против тридцати-сорока процентов форм, имело массу побочных эффектов и требовало нескольких лет доработки. Однако это было прорывное, потрясающее открытие, которое могло изменить человеческую жизнь, принести фармакологу Нобелевскую премию и даже сдвинуть мировой финансовый расклад.
К сожалению, как это чаще всего и бывает, проснувшись, японец не смог вспомнить деталей своего чудесного, ободряющего сна. Лишь через восемь лет он снова приблизится к своему гениальному открытию.
Но это, к счастью, осталось для Сноходца неведомым.
Григ прошел еще полквартала, а потом резко свернул, решив срезать дорогу через двор старого институтского здания, – уж больно досаждали