Академия Стихий. Танец Огня. Наталья Жильцова
одсунул! Шутники, блин. И ладно бы шутка хорошая или новая, а то ведь то же самое, по десятому кругу.
Между страниц с конспектом по макроэкономике лежал конверт из плотной бумаги. И даже не нужно ломать восковую печать, чтобы узнать, что там: за последний месяц я это послание наизусть выучила!
Написанное каллиграфическим почерком с оригинальными завитушками сообщение гласило:
«Дорогая Дарья Андреевна,
сим уведомляю, что вы приняты на первый курс факультета Огня Академии Стихий.
Настоятельно рекомендую завершить текущие дела и подготовиться к переходу.
С ув. главный секретарь ректората
Жабская, блин!
Я схватила конверт и со злостью смяла в кулаке. Сашка, которая сидела рядом и, как и я, делала вид, будто готовится к лекции, понятливо хмыкнула.
– Даш, да ладно тебе, – протянула подруга. – Еще пара писем и им точно надоест.
В другой раз я бы с ней согласилась, но не сегодня.
Просто настроение и без того дерьмовым было: утром с домашними переругалась, потом на маршрутку опоздала. В метро все ноги отдавили, а едва вышла – какой-то козел на черном «Хаммере» грязью окатил. И теперь вот эта тупая писулька.
Я встала и окинула аудиторию хищным взглядом.
– Даш, ну успокойся, – вновь попыталась урезонить Сашка.
Но я успокоиться не могла. Более того – не желала! А когда увидела сидящую на «галерке» компанию, озверела окончательно.
Жека, Фим и Анатолий! Они же Шараш, Факсимильян и Арес. Наши, чтоб их черти сожрали, ролевики. Кто, кроме них, мог настолько дурацкий розыгрыш придумать? Вот и я думаю, что никто!
Гордо расправив плечи, я шагнула в проход. Столь же гордо вздернув подбородок, взбежала по узкой лестнице и остановилась перед неразлучной троицей.
– Совсем озверели? – прорычала я, склоняясь над столом.
Парни, которые в этот момент о чем-то спорили, заткнулись и дружно вытаращились на меня.
– Лукина, ты чего? – Фим, он же Факсимильян, опомнился первым.
Вместо ответа сунула одногруппнику под нос кулак с зажатым в нем конвертом.
– Э-э? – протянул Фим.
Притворялся он, надо сказать, очень качественно, но я на такие разводки не ведусь.
– Вы достали! – прошипела я тихо. – Вы… вы…
– Лукина, успокойся, – ожил Арес.
Ловко выдернув из моих пальцев конверт, парень разгладил его и нахмурился, внимательно рассматривая надпись. И вскрывать конверт не спешил. В общем, играл так, что Станиславский, безусловно, поверил бы. Но не я!
– Даш, а что там? – наконец, полюбопытствовал он.
– А то не знаешь! – Я, вопреки желанию, сорвалась на визг.
– Не. – Арес помотал головой. – Не знаю.
Станиславский опять верил, а я ни капли. Выхватив и снова смяв конверт, я прорычала:
– Еще одно письмо, и я вас урою!
– А причем тут мы? – нахмурился Жека.
– Да притом, что…
Закончить мне не дали. Во-первых, прозвенел звонок. Во-вторых, за спиной, как по мановению волшебной палочки, возникла наша староста Лидочка Сидянская и пропищала:
– Лукина, тебя в деканат вызывают. Срочно.
Я вздрогнула. Злость как рукой сняло. В деканат? Меня? Ох, черт!
Оборачивалась медленно, потому что страшно стало. Дело в том, что у меня хвост по вышке с первого курса тянется, и замдекана при последней встрече предупредила: не сдам – хана мне. Вообще, по правилам, меня за этот хвост еще в прошлом семестре с бюджета вышибить должны были…
– Лукина, в деканат, – повторила Сидянская строго.
– На тему? – осторожно уточнила я.
Староста передернула плечами с таким видом, мол, я-то знаю, а сказать не скажу. Мучайся, Лукина! А лучше прямо тут от страха сдохни. И это не преувеличение, нет… Дело в том, что Сидянская меня с самого начала невзлюбила. И два года, с самого первого дня, ненавидит. А все потому, что я у нее парня на первом курсе увела, прямо на дне посвящения. Правда, я на тот момент не знала, что наша тощая Лидочка на Эдика запала… Но, честно признаться, даже если б и знала, вряд ли остановилась.
– В де-ка-нат! – повторила Лидочка по слогам. – Тебя ждут. Сейчас!
Если бы не последняя фраза, я бы сделала вид, будто ничего не случилось. Но если ждут сейчас, то отсиживаться глупо. Уж для кого, а для деканата лекция отмазкой не является. Пришлось поджать губы, окатить Сидянскую презрительным взглядом и бодро поспешить вниз.
Сумку и тетрадь я подхватила буквально на ходу, а в дверях столкнулась с вечно сморкающимся Иван Иванычем – преподом по макроэкономике.
Иван Иваныч отличался редкостным пофигизмом, за что его и любили студенты, так что остановить даже не попытался. Расстроенная, но с виду гордая