Хаджи-Мурат. Избранное. Лев Толстой

---

Скачать книгу

---

сеси у аште?[55] – спрашивает офицер, указывая на деревянную желтую сигарочницу, в которой француз курит папиросу.

      – A Balaclave, monsieur! C’est tout simple – en bois de palme[56].

      – Жоли! – говорит офицер, руководимый в разговоре не столько собственным произволом, сколько словами, которые он знает.

      – Si vous voulez bien garder cela comme souvenir de cette rencontre, vous m’obligerez[57].

      И учтивый француз выдувает папироску и подает офицеру сигарочницу с маленьким поклоном. Офицер дает ему свою, и все присутствующие в группе, как французы, так и русские, кажутся очень довольными и улыбаются.

      – Потому что эта сумка гвардейского полка; у него императорский орел.

      – Вы из гвардии?

      – Нет, извините, сударь, из шестого линейного.

      – Это где купили? (франц.)

      Вот пехотный бойкий солдат, в розовой рубашке и шинели внакидку, в сопровождении других солдат, которые, руки за спину, с веселыми, любопытными лицами стоят за ним, подошел к французу и попросил у него огня закурить трубку. Француз разжигает, расковыривает трубку и высыпает огня русскому.

      – Табак бун, – говорит солдат в розовой рубашке, и зрители улыбаются.

      – Oui, bon tabac, tabac turc, – говорит француз, – et chez vous tabac russe? bon?[58]

      – Рус бун, – говорит солдат в розовой рубашке, причем присутствующие покатываются со смеху. – Франсе нет бун, бонжур, мусье, – говорит солдат в розовой рубашке, сразу уж выпуская весь свой заряд знаний языка, треплет француза по животу и смеется. Французы тоже смеются.

      – Ils ne sont pas jolis ces bêtes de russes[59], – говорит один зуав из толпы французов.

      – De quoi de ce qu’ils rient donc?[60] – говорит другой, черный, с итальянским выговором, подходя к нашим.

      – Кафтан бун, – говорит бойкий солдат, рассматривая шитые полы зуава, и опять смеются.

      – Ne sortez pas de la ligne, а` vos places, sacré nom…[61] – кричит французский капрал, и солдаты с видимым неудовольствием расходятся.

      А вот в кружке французских офицеров наш молодой кавалерийский офицер так и рассыпается французским парикмахерским жаргоном. Речь идет о каком-то comte Sazonoff, que j’ai beaucoup connu, monsieur[62], – говорит французский офицер с одним эполетом, – c’est un de ces vrais comtes russes, comme nous les aimons[63].

      – Il y a un Sazonoff que j’ai connu, – говорит кавалерист, – mais il n’est pas comte, a moins que je sache, un petit brun de votre âge а peu pres.

      – Cest fa, monsieur, c’est lui. Oh, que je voudrais le voir ce cher comte. Si vous le voyez, je vous pris bien de lui faire mes compliments. Capitaine Latour[64], – говорит он, кланяясь.

      – N’est ce pas terrible la triste besogne, que nous faisons? Ça chauffait cette nuit, n’est-ce pas?[65] – говорит кавалерист, желая поддержать разговор и указывая на трупы.

      – Oh, monsieur, c’est affreux! Mais quels gaillards vos soldats, quels gaillards! Cest un plaisir que de se battre contre des gaillards comme eux.

      – Il faut avouer que les vatres ne se mouchent pas du pied non plus[66], – говорит кавалерист, кланяясь и воображая, что он очень мил. Но довольно.

      Посмотрите лучше на этого десятилетнего мальчишку, который в старом, должно быть, отцовском картузе, в башмаках на босу ногу и нанковых штанишках, поддерживаемых одною помочью, с самого начала перемирия вышел за вал и все ходил по лощине, с тупым любопытством глядя на французов и на трупы, лежащие на земле, и набирал

---

Скачать книгу