Полеты над вечностью. Станислав Смелянский
с пресс-конференции, побалакать о нашем, про красную йогу, но охрана не пустила! – Документалистка Юлия гордо озирала притихших друзей, крупный прыщ на ее лбу напоминал настоящий третий глаз.
Присутствующие без лишних пояснений догадались, что «выцепить» предполагалось «всего-то навсего» автора «Человека-слона», «Твин Пикса» и «Шоссе в никуда», лауреата «Золотой пальмовой ветви», Его Психоделичество Дэвида Кита Линча.
– А я бы про хорьков спросил у Альмодовара, тоже хороший режиссер. – Виктор «разрядил» обстановку по принципу «сунь два пальца в розетку».
Все обернулись к Юлику. Он вскочил, часто задышал, покраснел. Потом замахал руками и стал подпрыгивать. С губ слетали слюни и обрывки фраз.
– Никогда… Ничего… Никогда… Вообще никогда не говорите… про… про… Аль… модовара! – Юлик остановился и возвел руки к плафону светильника: – Да я готов задницу ему расцеловать!
Тем временем танцовщица массовки втиснулась между мной и столом, уперлась в мое лицо филейной частью, и стала долго что-то вытаскивать из клатча, лежавшего на свободной стороне стола. Певица, с которой у меня было пару раз, то и дело просила огня, чтобы закурить. А официантка слишком часто и слишком интимно спрашивала, что еще принести.
Еда приносит больше удовольствия,
Чем женщина, чей голос нарочит.
Побольше в холодильник продовольствия!
Но, впрочем, если женщина молчит…
– Не обращай на них внимания! А лучший все равно Антониони, – подмигнул я Маше с апломбом маститого режиссера. – Поэт отчуждения, правда, не особо жаловал закадровую музыку, считал ее дешевой манипуляцией, но даже у него танцы в La Notte, классный саундтрек в «Забриски Пойнт». Умер в позапрошлом, в один день с Бергманом.
«Киношная распальцовка» не очень-то сработала. Мария заскучала, застегнула сумочку, встала.
Я предложил подвезти. Не успела дверь такси захлопнуться, позвал к себе. «Аленка с шоколадки», не глядя на меня, пробормотала что-то про «в другой раз». Я настаивал, «почему не сегодня», лез с поцелуем. Она отстранилась, а причину назвала первую попавшуюся – не было с собой зубной щетки и расчески. С чувством интеллектуального превосходства (несомненно, ложным) вцепился в конкретную причину отказа и, не дав девушке опомниться (как мне казалось), попросил таксиста припарковаться у подъезда ее дома исключительно для того, чтобы она сбегала за умывальными принадлежностями и вернулась обратно. Покорно поехала ко мне. Сначала осталась на одну ночь, потом на вторую и так далее. Одна короткая ночь норовит растянуться на полжизни. Особенно если утро после ночи начинается с готового завтрака и на все готовой девушки.
Все шептались, осуждали, мол, стирает и готовит, мол, кухарка-эскорт. А я был счастлив. Маше можно было ничего не рассказывать, ведь она все равно не многое запоминала, и ничем не удивлять – ее устраивало все. Каждый вечер в ее тишине или косноязычном стрекоте был похож на маленький отдых на теплом курорте. И по утрам, когда она с видом заядлой хозяйки хлопотала у плиты, очередная порция