Планета исчезающих слов. Лика Керенская
при нём. Он старательно избегал таких понятий как душа, сердце и любовь.
Ты кажешься такой близкой.
Я могу дотронуться до тебя рукой.
Но ты мучительно далека.
Я вижу, как ветер колышет край твоего платья,
Но ты остаёшься загадкой и чудом.
Так можно было продолжать бесконечно, Сой уже начинала скучать, но он не стал испытывать её терпение и быстро закончил.
Приди ко мне, о Сой Йо,
Стань моей королевой.
И вдруг выдохнул со всей болью и искренностью:
Я так долго о тебе мечтал!
Это было самое короткое выступление за всю историю поэтических состязаний. Сой улыбнулась и в утешение бросила ему цветочную гирлянду Рона. Гирлянда упала ему на голову и плечи и сделала совсем смешным и нелепым. Народ пытался сдерживаться, но то тут, то там вспыхивали смешки над незадачливым женихом. Впрочем, скоро внимание переключилось на Рона. Начиналось настоящее состязание.
Невероятно красивый, в эффектной театральной позе, в белой рубахе, сияющей в луче прожектора, он выдержал паузу и начал:
Я знал, что есть любовь.
Я слышал от начала
Дыхания и слов, что лепетала мать,
Что существует мир, где сердце у причала
Бросает якорь, чтобы навеки стать
Частицей той земли, единственно-возможной,
Единственно-своей, единственно-родной.
По тоненьким мосткам, ступая осторожно,
Чтобы счастье не спугнуть и страхи превозмочь.
Сой замерла и приподнялась на своём троне. Народ слушал, затаив дыхание. Сердца раскрылись. Тут и там загорались маленькие принесённые с собой свечки. Рон сделал паузу и оглядел толпу. У меня было такое ощущение, что он собрал все эти доверчивые огоньки, расправил крылья и бросил в бешеный поток, наращивая ритм и не жалея глотки:
Я знал, что есть любовь! Но я не видел цели.
Слепые маяки светили в пустоту,
Я в шторм себя бросал, как в царские постели,
Я парус разрывал, как флейта немоту.
Сой едва заметно напряглась и медленно опустилась на сиденье трона. Но Рон её уже не видел. Он упивался собой и его несло в совсем опасную откровенность.
Я знал, что есть любовь. Но не познал и тени
Блаженства гибели в негаснущем огне.
В конвульсиях несбывшихся рождений,
В явленье ангела на огненном коне.
Он казался безумным. Воздух дрожал. Внезапно налетевший ветер погасил все свечки. А Рон поднял лицо к Сой:
О, я узнал тебя! Моя святая Муза!
Ты жизнь иль смерть моя? Объятья отвори.
Ни мужа без жены, и ни жены без мужа
Не будет в небесах. Но мы навек одни.
Мы избраны судьбой,
Нам этот мир чужбина.
Мы выше, мы в кольце невидимых комет.
В пустом мельканье дней, в огне летящих лет,
В сиянье вечности нам жизнь и смерть едины.
Когда