Полгода и один месяц. Евгений Евдокимов
еще человека.
– Давай быстрей, – сказал не знакомый голос.
– Не ори ты, – Юсуф все еще говорил шепотом. – Помолчите пять минут. Сейчас выйду.
Юсуф повернулся ко мне, и закрыл дверь.
– Антоха, прости нас, – Юсуф шатался, и было видно, как ему трудно держаться на ногах.
Вместе с Юсуфом в комнату вошел отвратительный запах. Сложно было разобрать запах. Толи дешевое спиртное, толи кальян на водке, толи просроченное пиво. Редкий и едкий запах охватил всю комнату, и мне ничего не оставалось сделать, как прикрыть нос одеялом. Но и это сильно не помогло, поскольку глаза начали слезиться. Было ощущение, будто по моим глазам проводят тонким и очень острым ножом.
– Я сейчас быстро кое-что возьму, и мы сразу же уйдем, и не будем тебе мешать, – сказал Юсуф, пока что-то искал в своем шкафу. – Прости еще раз.
– Ничего страшного, – ответил я зевая. – Только можно больше так не шуметь?
– Да, конечно. Я им сейчас рты позакрываю, – сказал Юсуф, держа в руки бутылку. – Все, давай.
Яркий свет снова проник в мою комнату, и тут же исчез под гнетом темноты. Перед глазами бегали белые точки, и глаза очень сильно начали болеть. Запах исчез сразу, как только из комнаты вышел Юсуф. Я слышал, как он начал отчитывать своих друзей. С каждым новым матом голос становился все тише и тише. Вскоре снова стало тихо, и я продолжил спать.
Я пришел как мы и договаривались, только Кристину нигде не было видно. Быть пунктуальной, возможно, не для нее. Через пять минут она прибежала, вся запыхавшаяся и немного вспотевшая. Немного отдышавшись, Кристина начала оправдываться и извинять за свое опоздание.
– Извини, – сказала Кристина, пытаясь восстановить дыхание. – Я не услышала будильник. Спасибо маме, что разбудила меня. Еще в метро не там пересадку сделала. Как же я ненавижу это метро. Прости, я не специально.
Мне стало неловко. Сложилось ощущение, словно я злой начальник, а она моя подчиненная, которая плохо выполняет свою работу. Мне стало ее жалко. Она бежала с рюкзаком на спине, скорее всего рюкзак был не легкий, так еще и в осенней куртке, ботинках и джинсах.
– Успокойся и отдышись, – сказал я ей, помогая снять рюкзак, и вешая себе на плечо. Рюкзак действительно был тяжелым. – Ты никуда не опоздала, и не надо себя во всем винить и так много извиняться. Вообще не надо было просить прощения. Все нормально. Выставка еще не началась, журналисты только камеры, наверное, расставляют. Так что мы вовремя.
– Точно? – набрав воздуха спросила Кристина.
– Точно. Пошли в павильон.
Как я и говорил, все журналисты и их операторы только выставляют оборудование. Ну, как выставляют. Настраивают камеры и кружатся вокруг небольшой сцены, как чайки вокруг рыбы. Людей было так много, что стоял громкий гул, и, проходя мимо всех журналистов, не было слышно собственных мыслей. Я помог Кристине снять куртку, потом снял свою, и отдал их в гардеробную. Пока я относил наши куртки, Кристина