Красное каление. Роман. Том первый. Волчье время. Сергей Николаевич Галикин
не раз слушала где-то поблизости долгими осенними ночами. Они же, привлекаемые сырым запахом овечьего навоза, все шли и шли, в поисках добычи рыскали по развалинам и, не найдя ничего съедобного, вдруг устраивали кровавые потасовки меж обгоревших бревен и развалившихся остовов каменной кладки. Разорвав в клочья и сожрав одного-двух самых ослабевших своих собратьев, стая, таким образом насытившись, обычно исчезала так же внезапно, как и появлялась. Первое время Ольга пыталась стрельбой из карабина отгонять эти кровожадные кагалы, но, быстро поняв бесполезность затеи, решила не тратить зря патроны. Каждый раз после визита этих непрошенных гостей ей оставалось только, взяв лопатку, чудом уцелевшую после погрома, тщательно прикопать остатки их кровавого пиршества, чтобы свежая кровь не привлекала тут же новые своры.
Но с некоторых пор хищники тоже стали бояться человека, ибо они диким своим сознанием быстро уяснили, что любая встреча с ним в голой степи, где сразу не укрыться, кончится стрельбой и смертью, так как теперь каждый из людей был с оружием и мог легко лишить жизни всякую живую тварь, даже не приближаясь к ней. Да и сами люди, как тяжелораненые в ходе жестоких стычек, так и просто оставшиеся в открытой степи , особенно в ночь и без патронов, часто теперь становились легкой добычей голодных свирепых стай. От мертвецов же, брошенных на поле боя, к утру обычно оставались только изодранные в клочья окровавленные шинели да ошметки сапог…
И то и дело окрестности небольшого зимовника, затерянного в бескрайней задонской степи, еще летом сгоревшего после артобстрела красной батареей, оглашались вдруг воем и свирепым визгом. Ольга и днем и ночью никогда теперь не расставалась с небольшим пистолетом Браунинга, подаренным ей отцом еще в Москве, в то мирное и счастливое время, когда подобные подарки на день Ангела, пусть даже от боевого полковника своей единственной взрослеющей дочери, вызывали у окружающих ироничную мягкую улыбку…
Где –то там, впереди, в белом мареве, послышался ей вдруг винтовочный выстрел. Потом еще один. Такое иногда бывало и раньше, в степи все чаще стали появляться разъезды красных. Она торопливо пошла назад, по своему же следу. Запершись, она сняла косматый кожух, старую лисью шапку и, отряхнув от снега, повесила их у двери. Погрела над раскрасневшейся плитой озябшие ладони и уж хотела зажечь керосинку. Но выстрелы ударили теперь уж совсем недалеко, послышалось ржанье лошади и глухие вскрики. Ольга, поставив керосинку на стол, взяла карабин и, передернув затвор, замерла напротив двери. Но сколько она больше не напрягала слух, в повисшей тишине не услышала больше ни звука, лишь начинала уныло подвывать где-то в кровле разбирающаяся в степи пурга.
…Конный разъезд красных партизан из шести всадников, высланный с утра в поиск из Великокняжеской, за недолгий декабрьский день не встретил в бескрайней степи ни одной живой души. Лишь изредка на большом удалении мелькали серыми тенями, как призраки, волчьи стаи, при первом же выстреле скоро растворявшиеся в затуманенных степных балках. В одном месте отогнали