Алкоголик. Андрей Воронин
делах при постороннем человеке. – Один толстый несимпатичный хитрец, с которым мне периодически приходится сотрудничать.
– А ты не сотрудничай с теми, кто тебе несимпатичен, – посоветовала Лика. – Зачем тебе сотрудничать с каким-то жирным боровом?
– Больше не буду, – совершенно искренне пообещал Шкабров. – Со старым жирным боровом покончено раз и навсегда.
Остаток дня они провели в постели, периодически задремывая и просыпаясь под негромкую музыку, которая, как мед, медленно сочилась из динамиков стереосистемы. Устав от любви, они пили шампанское. Лика обожала шампанское и Дебюсси, и это были ее недостатки, с которыми Абзацу приходилось мириться. Шампанское вызывало у него головную боль и жажду, для утоления которой требовалось что-нибудь покрепче этой газировки, а приторно-сладкий Дебюсси лишь усиливал эти неприятные ощущения. Зато достоинства хозяйки дома были таковы, что с лихвой искупали все мелкие неудобства. Когда Лика, отставив недопитый бокал, в очередной раз прижималась к Шкаброву горячим шелковистым телом, ластясь, как кошка, он переставал слышать Дебюсси и забывал о головной боли. Потом, задыхаясь, он откидывался на скользкие шелковые простыни, и возле него как по волшебству возникал бокал с пузырящимся шампанским. Абзац пил, и тупая головная боль возвращалась, как будто только этого и ждала.
Он добрался домой в двенадцатом часу ночи. От платной стоянки, где ночевал его «ягуар», до дома было минут десять неторопливой ходьбы. Абзац медленно брел по пустой, скудно освещенной улице, где по левую руку возвышались двадцатичетырехэтажные громадины нового микрорайона, а справа темнел и таинственно перешептывался под слабыми порывами ночного ветерка старый парк, в темноте похожий на спустившуюся с неба грозовую тучу. Внутри у Шкаброва было пусто и сухо, как в самом сердце Сахары. Там все потрескалось от жажды, и тот факт, что в желудке у него плескался почти литр дорогого французского шампанского, ничего не менял. Голову ломило, глаза лезли из орбит, а во рту стоял противный кислый привкус. «Ненавижу шампанское, – думал Шкабров, закуривая сигарету. – Ведь и пьян не был, зато похмелье тут как тут. Как можно пить эту дрянь?»
От темной массы кустов, которыми был обсажен тротуар, вдруг отделилась какая-то высокая фигура и шагнула ему наперерез, загораживая дорогу. «Ну что за город, – с тоской подумал Шкабров. – Развелось хулиганья, приличному человеку шагу ступить негде. Сейчас попросит закурить – для начала.»
– Огоньку не найдется? – хрипловатым баском спросила фигура.
В свете уличного фонаря Абзац видел, что перед ним стоит парень лет двадцати пяти, не больше, по виду – типичный работяга с какого-нибудь ЗИЛа или АЗЛК. Потом в поле его зрения попала рука, в которой парень держал наготове сигарету. На безымянном пальце сидел массивный золотой перстень – «гайка», а на тыльной стороне ладони смутно синела корявая татуировка. Шкабров поднял глаза и посмотрел парню в лицо. Тот стоял спокойно и выжидательно смотрел