Откровенно об иммунитете. Вакцинация. Эула Бисс
Когда дитя Эдип, оставленный на горе умирать, был спасен пастухом, судьба не смогла уберечь его от исполнения пророчества, которое предсказало, что он убьет своего отца и женится на своей матери. Да и Фетида так и не смогла ни выжечь, ни утопить смертность своего сына Ахилла.
Дитя невозможно уберечь от судьбы, но это не останавливает богов, которые все равно пытаются это сделать. Мать Ахилла, богиня, взявшая в мужья смертного человека, слышала пророчество, что ее сын умрет молодым. Она изо всех сил старалась избежать исполнения пророчества и даже переодела Ахилла в женскую одежду, когда началась Троянская война. Когда он схватил меч и был изобличен, мать попросила бога огня сделать для него щит. Щит был украшен изображениями солнца и луны, земли и океана, городов – мирных и охваченных войной, полями – вспаханными и сжатыми; щит Ахилла был изукрашен вселенной во всей ее двойственности.
Первая история, которую рассказал мне мой отец в детстве, была не об Ахилле, а другой древний миф. Когда папа рассказал мне сюжет, я поняла, почему я перепутала эти две истории. Герой первой сказки стал невосприимчивым к оружию после того, как был искупан в крови дракона. Но к его телу в одном месте прилип древесный лист, и это место на спине осталось уязвимым. После многих победоносных битв этот герой был убит предательским ударом в спину.
Иммунность – это миф, считают авторы этих историй, и ни один смертный никогда не сможет стать неуязвимым. Мне было легко мириться с этой истиной до тех пор, пока я не стала матерью. Рождение сына повергло меня в двойственное состояние: с одной стороны, я ощущала свою силу, но с другой – полную беспомощность. Я так часто торговалась с судьбой, что мы с мужем даже стали играть в забавную игру, спрашивая друг друга, какую болезнь мы хотим подарить ребенку, чтобы предотвратить другие заболевания. Это была пародия на невозможное решение в приложении к родительству.
Когда сын был маленьким, я слышала множество вариантов пожелания: «Самое главное – чтобы он был в безопасности». Я спрашивала себя: «Неужели это единственное, что имеет значение?» – почти так же часто, как и пыталась понять, действительно ли я берегу его от опасностей. Я была уверена, что не смогу защитить его от судьбы, какова бы она ни была. Но тем не менее я была полна решимости уберечь его от случайностей и подвохов, описанных в сказках братьев Гримм. Я никогда не допущу, говорила я себе, чтобы мой сын был проклят из-за моей беспечности или жадности. Я думала, что никогда не скажу дьяволу: «Можешь взять все, что стоит за мельницей», а затем обнаружу, что за мельницей стоит мое дитя.
Накануне рождения сына был первый теплый день весны. Когда у меня начались схватки, я прогулялась до конца пристани, к кромке воды, где утреннее солнце уже взломало льдины на озере Мичиган. Муж взял с собой видеокамеру и попросил меня сказать что-нибудь для будущего, но звук моего голоса не записался, поэтому слова мои были потеряны для потомства. Но на лице моем не было никаких признаков страха.