Смертельные тайны. Кэти Райх
и сел. Матео начал отдавать распоряжения.
– Луис, Роза, займитесь просеиванием. Мы с Темпе будем копать. Хуан, выноси землю. При необходимости поменяемся.
У Матео был маленький V-образный шрам на верхней губе, превращавшийся в U, когда он улыбался. Сегодня V оставалось острым, словно гвоздь.
– Элена, документируешь и фотографируешь. Кости, предметы – полный фотопротокол. Нужно учесть каждую молекулу.
– Где Карлос и Молли? – спросила Элена.
Карлос Мензес был членом аргентинской правозащитной организации, которая консультировала ФСАГ с момента его образования в 1992 году. Молли Каррауэй, археолог, недавно приехала из Миннесоты.
– Ведут сюда второй грузовик. Чтобы вывезти все оборудование и находки, нам потребуется еще одна машина. – Он посмотрел на небо. – Гроза будет через два часа; если повезет – через три. Давайте найдем этих несчастных, пока не началась еще какая-нибудь юридическая чушь.
Я собирала лопаты и укладывала их в привязанное к веревке ведро. Матео сунул бумагу из суда в свой рюкзак и повесил его на перекладину. Черноглазый и черноволосый, фигурой он походил на пожарный гидрант – такой же низенький и коренастый. Я увидела, как вздулись мышцы на его шее и руках, когда они с Луисом оттаскивали брезент с раскопа.
Матео поставил ногу на первую из земляных ступеней, которые мы выкопали в стене ямы. Земля с тихим шуршанием осыпалась на дно в двух метрах ниже. Матео начал медленно спускаться.
Когда мы добрались до дна, я поставила ведро и застегнула ветровку. Три последних дня многому меня научили. В мае в нагорьях стояла приятная погода, но под землей липкий холод пронизывал до костей. Каждый вечер я покидала Чупан-Я продрогшая, с онемевшими пальцами.
Я спускалась следом за Матео, ставя боком ноги и на каждом шагу пробуя землю на прочность. Вокруг смыкался мрак, и сердце мое билось все сильнее.
Матео протянул мне руку. Шагнув с последней ступени, я оказалась в яме размером не больше шести квадратных футов, со скользкими стенами и дном. Во влажном воздухе пахло гнилью.
Сердце отчаянно колотилось в груди, вдоль позвоночника скатилась капля пота – как всегда в темных узких местах.
Я отвернулась от Матео, притворившись, будто чищу совок. Руки у меня дрожали.
Закрыв глаза, я отогнала клаустрофобию, представив себе дочь – Кэти-малышку, Кэти в Университете Вирджинии, Кэти на пляже. Представила моего кота Верди, мой дом в Шарлотте, мою квартиру в Монреале.
Вспомнила слова первой пришедшей в голову песни – «Harvest Moon» Нила Янга – и почувствовала, как успокаивается дыхание и сердцебиение.
Открыв глаза, взглянула на часы. Пятьдесят семь секунд. Хуже, чем вчера, но лучше, чем во вторник. И намного лучше, чем в понедельник.
Матео уже стоял на коленях, скреб влажную почву. Я перешла в противоположный угол ямы, и последующие двадцать минут мы молча работали совками: обследовали землю и просеивали ее в ведра.
Все чаще попадались разные предметы: