Тайная жизнь пчел. Сью Монк Кидд
быков.
– Послушай, – сказала я. – Слышно, как они жужжат.
Он с притворно-серьезным видом приблизил ухо к стене.
– Я не слышу никакого жужжания, – сказал он и покрутил пальцем у виска. – Полагаю, они вылетели из этих сломанных часов с кукушкой, которые ты называешь своим мозгом. Еще раз меня разбудишь, Лили, и я достаю «Марту Уайтс»[1], ты поняла?
«Марта Уайтс» была формой наказания, до которого мог додуматься только Т. Рэй. Я тут же замолкла.
И все же я не могла это так оставить – чтобы Т. Рэй думал, что я дошла до того, что выдумала вторжение пчел с целью привлечь к себе внимание. У меня возникла великолепная идея – наловить полную банку этих пчел, предъявить их Т. Рэю и сказать: «Ну и кто же тут выдумывает?»
Моим первым и единственным воспоминанием о матери был день ее смерти. Я долгое время пыталась вызвать в воображении ее образ до этого дня – хотя бы кусочек чего-нибудь, вроде того, как она подтыкает мое одеяло, читает мне про приключения Дядюшки Уиггли или холодным утром развешивает мое белье возле камина. Я была бы рада даже вспомнить, как она отламывает прутик и стегает меня по голым ногам.
Она умерла третьего декабря 1954-го. Печка так нагрела воздух, что мама стянула с себя свитер и стояла в одной майке, дергая заклинившее окно своей спальни.
Наконец она сдалась, проговорив:
– Ладно, отлично, тогда мы просто угорим здесь ко всем чертям.
У нее были густые черные волосы, которые вились вокруг ее лица – лица, которое я никак не могу вызвать в памяти, несмотря на отчетливость всего остального.
Я протянула к ней руки, и она подняла меня, сказав, что я немного великовата, чтобы так меня держать, но все равно продолжала держать меня на руках. Как только я оказалась у нее на руках, меня окутал ее запах.
Этот аромат остался со мной навсегда, и я могу представить его так же отчетливо, как запах корицы. Я регулярно ходила в Силван в магазин и обнюхивала каждый флакончик с духами, пытаясь найти нужный. Всякий раз, когда я там появлялась, продавщица духов изображала удивление, говоря: «Боже мой, посмотрите, кто к нам пришел». Как если бы я не была там неделю назад и не прошлась тогда по всему ряду бутылочек. «Галимар», «Шанель № 5», «Уайт шолдерз».
И я говорила:
– Получили что-нибудь новенькое?
Она ни разу не ответила «да».
Так что я была потрясена, когда почувствовала этот запах от своей учительницы в пятом классе, которая сказала, что это был попросту кольдкрем «Пондз».
В тот день, когда умерла моя мама, на полу лежал распахнутый чемодан – прямо возле окна, которое так и не удалось открыть. Она ходила в чулан и обратно, то и дело кидая что-нибудь в чемодан, не утруждая себя складыванием.
Я пошла за ней в чулан и пролезла под полами платьев и брючными штанинами вглубь, где скопились хлопья пыли, мертвые мотыльки и куски грязи из нашего сада, где стоял плесневый запах персиков, налипших на ботинки Т. Рэя. Я засунула руки в пару белых туфель на высоких каблуках