Балерина. Надя Лоули
и неизвестности. Думала ли она сегодня утром, что окажется здесь и будет любоваться этими завораживающими бликами света на настенных фресках? А этот голос, который показался по телефону непереносимым, так располагающе опасен…
– Видите, Алла, как интерьер освещается через свод, который украшен скульптурой и росписью? Здесь есть настоящие шедевры.
Они подошли к мраморным группам «Венчание девы Марии» и «Крещение Христа». Борис стоял совсем близко, и она чувствовала его горячую руку и сдерживающее дыхание. И вдруг испугалась: что я здесь делаю? От своих путанных мыслей Аллочка потеряла нить интереса, а в голове гудело от усталости и впечатлений. Она вдруг отчетливо осознала, что с ней произошло: «Муж, говорите, ничего не знает? Прекрасно! Тогда, если не трудно, вот здесь распишитесь, спасибо!» – словно услышала она голос Зверева и закрыла в отчаянии глаза. Что я наделала?
– Посмотрите, какой фрагмент фрески чудесный, узнали? – Да это же Лемер! – Да, очень красиво…
Но в голове уже кружились панические мысли: «Который час, интересно знать? – она незаметно посмотрела на часы. – Семь уже! Даниэль, наверное, волнуется – куда я пропала…» – Но, посмотрев на беспечного гида, не сводившего с нее глаз, успокоилась и повеселела.
Как-то незаметно прогулка по площади Мадлен сблизила их, и, выйдя из собора, они под руку прошли до площади Согласия, где долго не могли расстаться. Зверев держал ее за руку и что-то говорил о посольстве США, показав рукой на маленькую улочку, прилегающую к площади Согласия. Аллочка, уже ничего не понимая, кивала головой. Они решили встретиться в следующую субботу. Борис Александрович обещал показать и рассказать ей историю знаменитой площади и не менее знаменитых монументов на ней. Он подвел Аллу к станции метро «Конкорд», поцеловал ей руку и исчез в проходящей толпе так быстро, что она поймала себя на мысли: был ли он с ней вообще? Может быть, все это ей пригрезилось?
Она спускалась по ступенькам в метро с противоречивыми чувствами. Угрызения совести и страх обрушились на нее. Она вдруг только сейчас поняла, что сделала, подписав бумаги. Надо было не подписывать! И тут же отмахнулась от этих мыслей. Выбора-то не было, что там теперь говорить… У нее совсем не было никакого желания оправдываться за свои старые грехи перед мужем и тем более перед французскими спецслужбами. И что говорить, что, мол, все это неправда и я здесь ни при чем? Поди докажи, что ты – мелкая пешка в большой игре. Как же – поверят! Это с одной стороны.
Но с другой – встреча с интересным и неординарным человеком всколыхнула ее приглушенные семейной рутиной эмоции, в которых нуждалась ее артистическая натура. Как женщине, живущей с мягким, спокойным и не очень духовно богатым супругом, Борис показался ей верхом интеллекта и мужественности. Да и к тому же романтический настрой, который, как наркотик, был необходим ее безвольному характеру, толкал ее к необдуманным поступкам. Ей всегда не хватало страстей, всегда хотелось, чтобы кто-то сильный руководил