Рак и другие приключения Танюши. Татьяна Сергеевна
– пообедали, почитали – поужинали, с горем пополам сходили в душ – спать. Чем меньше лимфы скапливалось, тем ближе был день выписки. И да, все мы хотели домой, спать в своих постелях, сидеть на своих унитазах, но это означало и переход на новый уровень квеста – химиотерапия, которой боялись все. И ещё нам было грустно расставаться. Здесь мы вместе, опоры друг для друга, потом мы будем по одной. Первое чувство грусти и пустоты мы ощутили и разделили с Олесей, когда выписали Тоню. Хотелось плакать, и мы пошли ходить по лестнице с первого на девятый и обратно, сработало. Нужно ходить, двигаться, насколько это возможно, очень полезно и прогоняет дурные мысли!
Почему я?
Как-то вечером мы с девчонками, все уже прооперированные, сидели у нас в палате и делились планами на жизнь. У кого сколько химий, лучевых, кому гормоны принимать. Тоне после химиотерапии предстояло ещё 12 курсов герцептина, а у неё, кроме прочего, сахарный диабет. И забегая вперёд, скажу, что пришлось ей несладко. Нам после той же химии предстояло облучение.
Иногда люди в таких ситуациях спрашивают: «За что, почему я?». Никто из нас не спрашивал. То ли все понимали, есть за что. То ли подействовало моё "не за что, а зачем". Вопрос "почему я" меня вообще дико раздражает! А почему не ты? Почему кто-то другой? Хлеба и зрелищ все хотят и желательно без очереди, не говоря, почему я, отдайте другому.
Дорогие люди! Спрашивать, почему я, нечестно!
А для верующих моя версия: Бог послал вам уникальную возможность искупить терпением и смирением свои грехи (а они у всех в достаточном количестве) ещё здесь, на земле, при жизни. Возможность что-то в себе и своей жизни поменять, передумать, переосмыслить… Благодарите и потерпите, всё будет хорошо, если вы сами так решите!
Тем временем происходила одна ужасная история.
Я только поступила, а гиперактивная бабулька ещё не выписалась. И вот я услышала, как в коридоре навзрыд плачет женщина, спросила у нашей бабули, кто так убивается.
– Это из 505. Ей сказали, что надо грудь целиком удалять, а муж не разрешает. Я, говорит, не буду жить с инвалидом!
Мы обалдели, даже сказать нечего.
– Ну, и пусть гонит его в шею, – первой очнулась я.
– Вот козёл!
– Не то слово.
В тот вечер мы как-то притихли. Каждая из анализировала себя, свою семью и своего мужа. И, как это не жестоко звучит, на фоне чужого несчастья мы поняли, как нам повезло!
Муж Тони почти на десять лет её младше. Естественно, она переживала. Естественно для неё. Он же сказал, что не на титьках женился. Муж Олеси сказал примерно тоже самое. А мой вообще женился на мне за неделю до операции, прекрасно понимая, что всякое может быть. И хоть мне грудь не удалили, а только вырезали ИЛ-76, я переживала не меньше. У Лены мужа не было. А мы трое молча глядели друг на друга, и я уверена, горячо благодарили Бога за этот дар и гордились своими мужьями. В тот момент их поведение, которое на самом деле было просто нормальным, нам казалось чуть ли не героическим.
Ниже рассказ про эту женщину, написанный отдельным произведением и имеющий собственное