Буржуй ищет таланты. Вероника Терентьева
вспыхивала очень быстро, досадуя на клиентов, которые не спешили уходить после закрытия ресторана: посетителей редко заботят муки одуревшего персонала. Через двадцать минут, забыв об усталости, Веро начинала беспокойно расхаживать, как боевой конь, и фыркать, беспеременно поглядывая то на часы, то на Принчипессу. Та покорно сидела за барной стойкой и сонно курила. Время от времени она вздрагивала, шарила рукой в поисках пепельницы, но в союзники не годилась. Еще через десять минут Веро начинала наступление.
– Эй ты, – подходила она к Принчипессе и грубовато хлопала ее по плечу, – проснись. Давай… это… счет выбей.
Та с надеждой тушила сигарету.
– А что, они просили? Потому что, если не просили, я не буду их рассчитывать. Нельзя. Политика ресторана.
– Просили-просили. Просили, говорю. Ну что, пойдешь сама переспросишь?
Потом Веро брала счет, подходила к столу и сладким голосом выпроваживала посетителей:
– Будьте так добры… Вы будете оплачивать наличными или по карте? Мы уже закрываемся…
…Веро искоса взглянула на Принчипессу, та отрешенно жевала травинку. Веро вдруг замялась, не зная, как предложить мировую – чтобы и себя не уронить, и уже начать дружить. Пока мялась, Принчипесса ее опередила.
– Знаешь, – сказала она вдруг с несвойственной ей откровенностью, – я как-то раньше не замечала… Но Томми такой симпатичный, да?
Веро, прищурившись, тоже сунула травинку в рот и вдаль посмотрела: «Ах ты зараза…»
Еще через час Веро отбросила тяпку. Принчипесса уже давно, не двигаясь, лежала под кустом. Она почти сразу туда легла.
– Все, – сказала Веро, вытирая пот со лба. – Хочу знать, где Буржуй.
Принчипесса в недоверии шевельнулась.
– А я хочу, – упрямо повторила Веро. – Пойдешь со мной? Не пойдешь? Слушай, а ты не рано отдыхать начала?
…Обойдя на цыпочках дом, Веро сначала увидела Томми. Тот водил кисточкой вверх-вниз по забору и, похоже, спал при этом, потому что, пока Веро за ним наблюдала, он этот вверх-вниз по одному и тому же месту водил.
Веро сразу вспомнила, как дома у родителей нанятые работники соседу забор красили. Два печальных узбека десять пролетов целое лето рисовали. Вся улица тогда смеялась. Все как здесь: один узбек печально валиком по забору водил, другой смиренно ведро с краской держал.
Веро вдруг, насторожившись, огляделась. Искала того, кто должен был ведро с краской держать. Максимильяна не было. Веро быстро прокралась дальше – боялась, что Томми проснется и начнет просить о помощи. Она свернула за угол и скоро наткнулась на Максимильяна. Тот стоял, облокотившись о стремянку, устремив размышляющий взгляд вдаль уходящему солнцу.
– Ты обалдел! – зашипела Веро. – Ты хотя бы вид сделал, что работаешь.
– А я и делаю, – без тени стыда ответил Максимильян, – я за стремянкой пошел.
Веро подозрительно прищурилась.
– И давно ходишь?
– Минут сорок. Что? Ну, так я же ее искал!
Вдруг в кустах что-то зашевелилось.