Скользкий переулок. Андрей Караичев

      Они сидели на кухне с другом, топили печь остатками разломанной теплицы со двора, пили самопальную водку, потягивали «Беломор», вели «душевную беседу».

      – Вот ты Витька, ты человек! – держа гранёный стакан, словно микрофон, говорил товарищ бате, – че-ло-ве-ек! Уважаю тебя. Бросим бухать, мы всем покажем. Сегодня последний день и в завязку.

      – Да! Ты меня знаешь Толик, я ж спортсмен. Мне месяцок не попить, в форму прийти, я – ух стану! Мать надо попросить, чтобы кроссовки купила: пить завтра бросим – бегать начну. Посмотрим тогда, когда снова сопляк, сыночек, мой приедет, как он с батей заговорит!

      – Вдарим за это!

      – Давай, по полной, как настоящие казаки.

      Выпив, собутыльники затянули песню. Когда «топливо» кончилось, Пётр подозвал дочь.

      – Значит так, бате лекарство ещё нужно, иди пробегись по соседям, скажи: жрать нечего, с голоду пухнешь. Насшибай по мелочи чего, потом к Людке беги, возьми «снаряд», она в долг больше не даёт мне, стерва.

      – Я не пойду! – Воспротивилась дочь, вдохновлённая смелостью брата.

      – Чего?! – Встал отец из-за стола, повалив пустые бутылки и разлив на грязные, дырявые штаны банку с солёными огурцами, – ты слышала, что батя наказал? Совсем не уважаешь?! А ну, бегом! А то ремня всыплю! Ишь ты! Воспитал детей! Один морду бьёт, другая не слушается… в детдом сдам. Бегом пошла, кому сказал? Это приказ! – Кричал отец, обдавая дочь свежим запахом суррогатного спиртного изо рта и разбрасывая слюни по всей кухне.

      – Правильно, Петька! – Поддерживал друг, – правильно, что воспитанием дочери занимаешься, сейчас молодёжь пошла – ужас. В наши бы годы, за такое поведение мы синие ходили, старшие бы лупили как "Сидоровых коз". Нет порядка на Дону, ничего, мы возродим отечество.

      Пришлось девочке идти, выполнять поручение.