Гарпия. Генри Лайон Олди
в число избранных, а в том, что Хайме утешал, как умел.
– Что с Исидорой?
Исидора Горгауз, для студентов – Горгулья, была в Универмаге притчей во языцех. Во-первых, ослепительно красивая старая дева – редкость из редкостей. Во-вторых, мелкая дворянка из провинции, которая, сбежав от бедных, но гордых предков, выучилась на бранного мага, воевала, сменила квалификацию на укротительницу джиннов, опечатала сотню-другую кувшинов, заслужила личную благодарность тирана Салима, рьяного женоненавистника, внезапно оставила практику, защитила диссертат, сделалась преподавателем, втолковывая лоботрясам основы теормага, и далее, как по писаному: автор трех учебников, доцент, профессор – короче, такая биография дорогого стоит. Сочинители авантюрьетт за такую биографию удавятся. А Горгулья сразу предупредила одного бойкого щелкопера: хоть главку, хоть страничку, хоть я под другим именем, хоть ты под псевдонимом – удавлю.
И, говорят, удавила.
– Ты списки видел? – вместо ответа спросил Хайме.
Списки лежали на столе. Взяв их, Кручек углубился в чтение. Так, тридцать два человека зачислено. Двадцать контрактников – эти оплачивают обучение сами или из родительских кошельков. Семеро королевских стипендиатов – великолепная семерка, невесть чем заслужившая высочайшую милость. Пять студентов идут по квоте Коллегиума Волхвования – здесь все ясно, птенцы кого-то из великих, опытные, натасканные, готовые чародеи, чья нужда лишь в дипломе.
Ничего особенного, обычный состав.
После трех лет обучения, получив степень бакалавра, все они могли выбирать: учиться дальше на магистра, определившись со специализацией – или вернуться домой и заняться колдовским промыслом, подкрепив репутацию дипломом. Случалось, диплом, заключен в резную рамку, вешался на стенку, а вчерашний бакалавр Высокой Науки продолжал семейное дело – содержал красильню, адвокатствовал либо разводил скаковых лошадей – изредка, навеселе, бахвалясь «золотыми студенческими годками».
– Еще раз посмотри, – дал совет ректор. Он видел недоумение Кручека. Что вызвало неудовольствие Горгульи, да еще такое, чтобы она пригрозила отказом от кураторства, оставалось для доцента загадкой. – Среди королевичей.
Королевичами в университете звались стипендиаты короны. Кручек, не возражая, перечитал заново: Иштван Пулярец, Гастон д'Аренвиль, Келена Строфада, Дердь Габо… стоп!.. Келена Строфада…
Его обширная память хранила самые разнообразные сведения. В пыльном углу валялся и мелкий, обгрызенный по краю фактик: обитатели Строфадской резервации, выбираясь во внешний мир, часто берут название родных островов в качестве фамилии. Еще доцент помнил кое-что из мертвых языков, вызубренных в начале карьеры. Достаточно для элементарного перевода:
Келена Строфада – Мрачная с Островов Возвращения.
– Альтернативный специалист? Шаман, откликнувшийся на просьбу его величества? Так вот, значит, кто ты…
– Иди спать, – посоветовал