Дамба. Микаель Ниеми
поняла мгновенно: он собирается окунуть ее в воду. Повалить в воду с индейскими воплями и продолжить свою пляску, будто все это обычная дружеская игра. Тогда он снова станет главным героем дня, а она… что – она? Его игрушка. Кот играет с мышью – чем не мотив?
Лена еле успела упереться ногой в камень и попыталась вырваться. Она даже не подозревала, насколько он силен. На голову выше плюс молодая энергия. Он потащил ее за собой, при этом громко и неестественно хохотал, показывал дамам – дескать, все в порядке, никакого конфликта, всего лишь игра. Дамы сидели на холме, как редкие зрители на футбольной трибуне. Кто-то даже схватился за карандаш, вспомнив, видно, одну из лекций, когда Ментор долго и многословно убеждал: старайтесь уловить динамику, движение. Природа, растения, люди, животные, даже горы – все в движении, движение важнее всего. Ну да, сейчас он ее макнет. Даст подножку и свалит в ледяную реку. И никто не заступится, ведь она сама его спровоцировала.
Почему кошка драная? Потому что злая.
Лабан неумолимо тянул ее к воде. Лена упиралась изо всех сил, но ничто не помогало. Он, продолжая делано хохотать, преодолевал ее сопротивление, оттаскивал от спасительных камней – метр за метром. Так заведено веками – женщина подчиняется мужскому насилию. Как же – ведь они, мужчины, ничего плохого нам не хотят. Они просто так устроены.
Ну нет. Эта сказка не про нее.
Расстояние между ними в две вытянутые руки она преодолела одним прыжком. Оставалось совсем немного, он уже был по щиколотку в воде. Прыгнула, как пантера, так, что вода взвилась фонтаном из-под ног, нагнулась и впилась зубами в его руку. Впилась по-настоящему, со всей силы, как будто это была не живая человеческая рука, а сверхпрочная резиновая кость, долгоиграющая забава для собаки. И тут же почувствовала во рту солоноватый, металлический вкус крови.
Лабан завопил почти фальцетом, как женщина, – вопль боли и страха. Это же его правая рука – рука художника! И дрочит наверняка правой. Полукруглые метки от зубов мгновенно почернели и медленно набухали кровью.
Он наклонился, поднял камень величиной с детскую голову и замахнулся.
Глава 7
Винсент Лаурин оглядел контору. Как будто бы все. Кофейник сполоснул, вымыл чашку, стряхнул крошки со стола. Бумаги… бумаги пусть останутся, надо только сложить поаккуратнее. Унитаз… Налил в унитаз зеленую жидкость из яркой пластмассовой бутылки, повозил щеткой и спустил воду. И пятна на мойке… тоже надо вымыть, но не чересчур тщательно. Ничто не должно быть чересчур. И преувеличенная, неестественная чистота, и грязь наводят на одну и ту же мысль: депрессия и отчаяние. Этому человеку надоело жить.
А он сам? Его тело? Достал дезодорант, потер подмышки. И зубы почистил – идентификацию проводят по зубам. Какой-нибудь ко всему привыкший судебный эксперт разложит их в кювете из нержавейки, натянет резиновые перчатки и начнет по очереди брать и разглядывать. Один за другим – его зубы.
Пусть обгорелые, пусть окровавленные, но уж во всяком