Лабиринты любви. Ирина Николаевна Мальцева
от слез глаза, прикушенные до крови губы и дрожащие пальцы, то и дело поправляющие непослушный локон.
Помнит ли он тот день? Помнит ли, как своими словами буквально расстрелял меня? Пожалеет ли он сейчас об этом, видя перед собой меня, воскресшую как птица Феникс?
– Здорово выглядишь.
Я пожала плечами, мол, так сложилось.
– У супруги сегодня день рождения…
Он взглянул на пушистые головки цветов, зачем-то потрогал один из них. А потом глянул на меня.
Чему-чему, а уж читать мысли людей по их лицам жизнь меня научила.
«Хорошо сохранилась. Птичка божья не знает ни заботы, ни труда…Умеют же некоторые устраиваться. Вовремя упорхнула, когда здесь все развалилось к чертовой матери, не испробовала, как мы, почем фунт лиха. Это моя с утра до ночи…, а таким красоткам все на блюдечке преподносится. Ишь, нарисовалась, хрен сотрешь. Думает, растаю! Нет, детка, я теперь женщин ценю не за смазливую мордаху, не за торчащие сиськи и парижский прикид, а за то, что им можно доверять, за то, что они не требуют, а добиваются цели, и любят они не за что-то, а несмотря ни на что! Вот так-то птичка. Возвращайся в свое теплое гнездышко, радуй своими прелестями другого. А мне пора, меня верная подруга ждет. И пусть на тебя сейчас оборачиваются мужики, меня это не волнует. Я люблю Её, и сегодня я буду целовать её руки, не такие гладкие, как твои, без маникюра. Но чтобы она не поранилась, принимая мой букет, я обдеру шипы со стеблей роз».
– Пока, спешу. Увидимся, может …
–… быть.
Ушел. Автоматически я прошла оставшееся расстояние до кафе и бессильно рухнула в пластиковое креслице. Немолодая полная официантка лениво подошла и спросила, что я буду заказывать.
– Самое большое мороженое, – выдала я, насмерть позабыв о запрете на калории. Оставив после себя запах мятной жвачки, официантка удалилась, и минут через десять передо мной стояло мороженое, соблазняя шоколадной подливкой и россыпью мелких орешков. Я взяла ложечку, но с первого раза не попала ею в вазочку – рука дрожала так, словно я от пола отжалась. Со второй попытки мне все же удалось зачерпнуть чуть-чуть мороженого и положить в рот. Холодная приторная влага растеклась по языку, охладила нёбо и зубы. И больше никаких ощущений. Нет, неверно, ощущения были, но никак не связанные с десертом. Обидно. И стыдно. Очень стыдно.
Сгорая от стыда, вспомнила себя, стоящую год назад возле базара и гипнотизирующую чужого мужа. Вспомнились мысли о том, как сражу его своим моложавым видом, а Он (обязательно) умрет от сожаления, что не на мне женился.
В памяти всплыли картины изнурительных часов на тренажерах, в бассейне, реки пота в сауне, бессонные ночи из-за доводящего до безумия чувства голода.
Со мной ли это все случилось?! Куда на целый год исчезла умная, осмотрительная, с чувством умора женщина, упорным трудом достигшая прочного положения в бизнесе, выстояв в таких переделках, что и Штирлицу не снилось?! Откуда в моей голове взялась глупая, тщеславная мыслишка кому-то что-то доказать, к тому же таким