Мгновения Амелии. Эшли Шумахер
она; однако у меня не осталось эмоциональных сил, чтобы возразить ей, что это не ответ.
Я плакала перед подругой тысячу раз, она же передо мной только однажды.
Нам было почти пятнадцать, дружба только зарождалась, но уже тогда я отлично понимала, что в ее душе накрепко засела привязанность к их коту, Муту, хотя для посторонних это было не так очевидно. Дженна устраивала целое представление, ворча о том, как сильно он линяет или рвет ее одеяло острыми когтями, но если вечером кот не лежал в изножье ее кровати, она самостоятельно его приносила.
– Он будет орать под дверью, – поясняла она. А думая, что я не вижу, с любовью гладила Мута за ушами.
В один морозный день кот проскользнул мимо ног мистера Уильямса и стремглав умчался в незнакомую ему местность. Вечером мне нужно было возвращаться домой, но никто и не думал беспокоиться о пропавшем животном.
– Вернется, – заверил мистер Уильямс, – всегда возвращается.
Но Мут так и не пришел. Ни той ночью, ни следующей.
Подруга не признавалась, что беспокоится, но на третий день вместо упорной работы над эссе по «Ромео и Джульетте» она не сводила хмурого взора с окна.
– Дженна.
– Да? – Она не взглянула на меня, по всей видимости, не осознавая собственных действий.
– Давай пройдемся, – предложила я, – на улице хорошо.
Отвлекаясь, Дженна перевела на меня взгляд.
– Там всего десять градусов, – пожаловалась она, но все равно стала натягивать через голову свитер.
Через несколько минут прогулки мы перестали притворяться и включили фонарик на телефоне Дженны, чтобы осмотреть пространство под деревьями и машинами в надежде увидеть в его свете сияющие зеленые глаза пухлого и седеющего кота.
По чудесному – или дьявольскому – стечению обстоятельств час спустя возле куста в соседнем парке мы нашли потрепанный ошейник Мута с помятым серебряным колокольчиком, который больше не звенел. Даже в полумраке я заметила струйки крови и пучки кошачьей шерсти на нем.
– Койоты, – установила Дженна.
Я сдерживала слезы, глядя на жалкий истрепанный аксессуар.
– Мне так жаль, – прошептала я.
– Он был уже стар, – произнесла Дженна ничего не выражающим голосом. А затем процитировала строчку из стихотворения Фроста, которое на прошлой неделе мы читали на уроке английского: – Вечного золота нет.
Тогда я нарушила наше правило и объявила, что останусь у нее с ночевкой, хотя утром нужно было идти в школу. Дженна запротестовала, утверждая, что в порядке, но мне удалось ее уговорить.
Посреди ночи я проснулась от звука открывающегося окна, через которое холодный воздух потянул за собой уютную атмосферу комнаты Дженны.
– Что ты делаешь? – спросила я, сонно садясь на кровати.
В окне виднелась ее фигура; она выглянула на улицу, и плюшевый халат обтянул ее вытянутую спину.
– Мне показалось, что он мяукает, – ответила Дженна.
Я подошла к ней.
– Мне