Золотая бляха дворника. Фантастические байки Бендера. Фантастические байки Путина. Потусторонние байки. Сергей Гула
был идейным вдохновителем и участником мероприятия. И вот как-то, он прокинул профессору: – А скажите, маэстро, а вот наши мастера смогли бы такие камни изготовить? Это вам не подковы и колеса, а?
– Ну, во-первых – это не камни – а бутафория, ответил Гольдберг. – Их намного легче гранить, а что касается алмазов и прочих настоящих камней – у нас, молодой человек, были такие мастера, что их Брюгге просто Конотоп какой-то, а не Жмеринка, тем более Старгород. Вот, например, мой двоюродный брат Марк, который пошел по стопам родителей наших, а не как я отщепенец, это же – поэт, не ювелир! Да и кому сейчас нужно это искусство? Теперь он обувь на заказ делает дамочкам. – взгрустнул профессор.
– Скажите, а вот смог бы Марк утереть нос буржуям и посоревноваться с нашими мастерами из Эрмитажа? Вы знаете, что для выставки сделана бронзовая копия, которая ценности не имеет, ну и стекляшки должны быть сделаны, да вот мастер-огранщик Эрмитажа заболел коварным вирусом, работать может, но в Эрмитаж в мастерскую его не пускают. Может Марк сможет сделать? А бронзовую железяку мне без проблем дадут на пару недель. Что с ней станется, да и кому она нужна, кроме выставки.
Гольдберг написал родственное письмо двоюродному брату, и Остап отправился в Старгород. Пока Марк, необычайно одухотворенно трудился над огранкой стекляшек, инкрустированием их в «Копию» (он так и называл изделие – «Копия», неизменно шепотом и с придыханием), вояжер съездил к деду, забрал золотую бляху дворника, вручил ему еще десять рублей, сообщил о секретном награждении деда Орденом Почетного Легиона и Красного Знамени, с вручением оных в разных местах, в разное время в режиме строжайшей секретности, в узком кругу, после окончательной победы высшей справедливости. В этот раз дед даже глазом не моргнул, закалился, не то, что в прошлый раз – чуть не прослезился.
Вернувшись в Старгород, Остап упаковал бронзовую бляху дворника в коробку из-под ботинок «Мореман», отыскал Костю-моряка и за сто рублей договорился переправить коробку через Переи в Дрезден. Товар должен был быть на месте в сапожной мастерской Арно, что возле собора Фрауэнкирхе. Золотая же бляха вернулась вместе с Остапом в Москву на Шаболовку.
Провожали выставочный экспресс помпезно! Поскольку везли железяки, надобности в конспирации не было, а идеологическая составляющая была – колоссальной! Митинг на перроне продолжался два часа, график движения поездов был сбит напрочь, но событие того требовало! Для делегации было выделено два вагона, один спальный, второй – товарный, для ящиков с артефактами. Ящики даже не были опечатаны. Чего их пломбировать, на границе все равно вскроют несколько раз, а спереть там нечего, даже цыганско-румынские пролетарии всех вокзалов, всех городов маршрута следования – знали, что везут подделки. Заранее это было неизвестно, поэтому Остап подменил бронзовую бляху на золотую еще во время прощального