Прощай, Медвежья лощина. Ирина Николаевна Мальцева
а силы у того и у другого были на исходе.
Греслав направил Велену в сторону Сороки и успел вовремя: тот уже хлебал студеную речную воду. Умница Велена повернулась так, чтобы Сорока оказался между нею и своим конем. Греслав поднырнул, схватил бойца за пояс и потянул вверх. Этого хватило, чтобы Сорока оказался над водой и схватился одной рукой за седло своего коня, а другой за седло Велены. Так втроем они и добрались до берега. А Греславу пришлось самостоятельно выплывать, ругая себя за то, что не приторочил к седлу кобылы тяжелый кистень, мешающий сейчас плыть. Оставил бы при себе только меч.
Плыть было тяжело, в голове гудело от напряжения, руки и ноги слабели и не хотели слушаться. Но он доплыл и, цепляясь за дно носками сапог, пошел к берегу, пытаясь восстановить дыхание. Ему показалось, что им удалось уйти, но не тут-то было.
Десяток воинов, что стояли у брода, пересекли реку и уже мчались в их сторону.
– Борода, ко мне! – крикнул Греслав.
Мокрая одежда сковывала движения, и ему пришлось скинуть куяк (куртку), оставшись в вязаной рубахе. Его товарищи сделали то же самое.
– Коней, коней гоните! – закричал Греслав и первым крепко ударил по крупу Велену. Та поскакала вдоль берега, за ней другие кони.
– Туда! – показал Греслав на высокий речной обрыв.
Они добежали до отвесной кручи, развернулись лицом к приближавшимся всадникам. Берег был илистым, поросшим камышом, и кони едва вытаскивали копыта из вязкой тины, поэтому явиловским всадникам пришлось спрыгнуть с седел. Взяв наизготовку мечи и палицы, они двинулись к обреченным на скорую смерть княжеским дружинникам.
Четверо смельчаков приняли неравный бой, зная, что если и погибнут, то с честью.
– Гых, гых, хук…– понеслось по берегу. – На, на, ах!
Греслав рубил мечом, крутился на месте, уворачиваясь мечей сразу двух соперников. Краем глаза засек, как рухнул Сорока, потом пропал из виду Гонта. Громкий рык Бороды доносился слева и, судя по жалобным стонам оттуда, на счету богатыря уже немало убитых и покалеченных.
В этот момент ударом копья Греславу повредили руку, и он выпустил меч. Дернув левой рукой с пояса кистень, Греслав похвалил себя, что оставил грозное оружие при себе. Один из нападавших замер напротив него, прикидывая, чем лучше достать верткого вояку. Греслав не сплоховал и, сделав выпад вперед, нанес мощный удар снизу вверх в челюсть здоровяку, который уже занес над головой широкий меч.
Было бы светло, можно было увидеть, как разлетелась нижняя часть головы несчастного. Но света полной луны хватало лишь на то, чтобы различать, где живой, а где мертвый, и что Греславу пришлось бросить кистень, который зацепился одним хвостом за металлическое оплечье рухнувшего к ногам нападавшего.
Только сейчас Греслав пожалел, что велел Макошке спрятать акинак, а для боя взял простой меч. Этот хоть и рубил отменно, но не обладал свойством акинака придавать бойцу невероятную силу и выносливость.
Оставшись без оружия, Греслав кинулся в сторону, надеясь ускользнуть