Время библиомантов. Начало пути. Кай Майер
Фурии казалось, что вокруг неё ничего не меняется, кроме времён года. Весной поля покрывались цветами, летом стрекотали кузнечики, осенью изгородь становилась золотисто-жёлтой, а зимой холм утопал в снегу. Всё остальное оставалось неизменным: отец углублялся в свои исследования, Пип прятался от клоунов, а Фурия ждала.
День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем…
Глава четвёртая
Через час после происшествия в библиотеке Фурия, приняв ванну, сидела в своём старом кресле с раскрытой книгой «Фантастико» на коленях. На неё падал свет лампы с качающимся абажуром. Фурия углубилась в четвёртую главу, где описывалась первая встреча предводителя разбойников с соперницей, а впоследствии его возлюбленной, очаровательной и жестокой Фурией Цингарелли. Она была внебрачной дочерью герцога Миланского и могла унаследовать всё его состояние, если бы не её сводные братья, рыскавшие по заливам и бухтам Лигурийского побережья в сопровождении неугомонных солдат.
Фурия увлечённо читала, а по стенам комнаты одна за другой пробегали тени. Обои в домах библиомантов показывали картины, которые представлялись им в воображении, – отважные герои в истрёпанной одежде, вражеские солдаты в блестящих доспехах и, разумеется, прекрасная воровка, покорившая своими золотыми локонами не только разбойника Фантастичелли. И всё это происходило на фоне подёрнутых дымкой лесов, которые, покрывая даже отвесные горы, простирались до самого побережья Средиземного моря.
Те же картины возникали в воображении Фурии, когда эту книгу читала ей мать. Именно Кассандра убедила всех называть книгу «Фантастико». Она говорила о романе Зибенштерна как о живом человеке. Отец Фурии однажды в шутку назвал его тайным любовником Кассандры. Может, он и сам не верил в то, что говорил, но в его тоне всё же сквозила ревность: каждый вечер Кассандра брала эту книгу с собой в постель.
Обои в комнате Фурии показывали сцены из романа не в том порядке, как, например, если бы по его сюжету снимали фильм. Здесь истории и сцены мелькали хаотично. Но ведь именно так они мелькали и в голове у Фурии – понять их мог лишь сам читатель. Иногда Фурия останавливалась и оглядывалась по сторонам, чтобы на секунду перевести дух, по-настоящему прочувствовать прочитанное.
– Вид у тебя не ахти, – сказала лампа и на миг осветила лицо Фурии, а затем снова бросила пучок света на книгу.
В голосе лампы звучали металлические нотки, будто бы он раздавался из граммофонной трубы. Когда лампа разгибала свои суставы, те нещадно скрипели. Фурия уже несколько недель назад решила попросить Вэкфорда помочь ей смазать лампу.
– У неё болит колено, – сказало кресло глубоким басом откуда-то из кожаных складок, его бас звучал, как всегда, приглушённо и немножко ворчливо.
И правда, сегодня Фурия сидела в кресле, поджав одну ногу, хотя обычно забиралась в него, подтягивая обе коленки к подбородку. Вторую ногу Фурия вытянула, потому что колено до сих пор болело, после того как девочка слетела со ступенек