Рубиновая верность. Светлана Демидова
кожаная курточка под цвет губ, в которые я обрядилась прямо в одном из стильных бутиков.
Я специально долго таскалась по магазинам, чтобы Ленечка уже успел вернуться домой, если, конечно, он собирался возвращаться в принципе. Зайдя в квартиру, я сразу с порога смогла бы показаться ему во всей красе новой розовой курточки, потрясающе гармонирующей с губами.
– Ба! – сказал Ленечка, открывая мне дверь. – Ты ли это, Ритулечка? Почто такой маскарад?
Я обиделась, но виду не подала:
– Это не маскарад, чтобы ты знал, а смена имиджа.
– Да ну? – изумился он, принимая у меня из рук тяжелые пакеты с продуктами. Из одного, между прочим, торчала бутылка вина, а в другом, сверху всяческих деликатесов, на самом виду пристроилась прозрачная упаковка с пирожными. – Гульба намечается тоже по поводу смены имиджа?
– Ты против? – нейтрально спросила я.
– Я, признаться, несколько удивлен…
– И это все, что ты мне можешь сказать по поводу того, что видишь?
Ленечка аккуратно поставил на стол бутылку, потом так же старательно, чтобы не попортить, вытащил пирожные и только после этого сказал:
– Мне кажется, что все это… – он одним взмахом руки описал вокруг меня овал, – … как-то не по возрасту… Ты, случаем, не забыла, сколько тебе лет?
– Я точно знаю, что не восемьдесят! – уже довольно зло выпалила я.
– Но ведь и не двадцать, – сказал он тоном, каким говорят с зарвавшимися тинейджерами.
– Пусть тридцать шесть, и что? Мне никто не дает больше двадцати восьми! – еще громче выкрикнула я, чтобы нечаянно не разреветься.
– Не сердись, – примиряюще сказал Ленечка и даже обнял меня за плечи.
Что ж! Стоило рядиться под сопливую девчонку хотя бы только для того, чтобы он вот так нежно обнял меня и притянул к себе. Я прижалась своими пронзительно-розовыми губами к его губам, как всегда пахнущим ментоловыми сигаретами, и он не смог отказаться от моего поцелуя. Он вообще ни от чего не смог отказаться. Мой резко омоложенный вид настроил его на сентиментальную волну, и он принялся вспоминать нашу с ним юность. Я не желала копаться в прошлом. Я желала жить настоящим, а потому сделала все для того, чтобы он забыл и про вино, и про пирожные, которые обожал, и, возможно, даже про ту свою новую зазнобу из «Здравы». И он о ней забыл. На тот вечер уж точно. Но на справку от гинеколога мы с ним тогда так и не наработали.
Следующим утром, которое неизбежно все-таки пришло за нашей очень жаркой ночью, Ленечка попросил меня не краситься душераздирающей (как он сказал) помадой и не надевать хотя бы на работу ясельную юбчонку. Я согласилась. Я готова была соглашаться со всем, только бы он не уходил от меня. Черные, сильно расклешенные шелковые брюки мне тоже здорово шли, а помаду запросто можно чуть-чуть приглушить нанесенным сверху коричневатым тоном.
– Совсем другое дело, – сказал довольный Ленечка и даже соизволил похвалить: – Пожалуй, тебе