Император мира. Владимир Марков-Бабкин
я заметил, что мой адъютант как-то мнется и явно что-то хочет мне сообщить. Кивнув ему, я склонил голову, выслушивая короткое сообщение.
– Что ж, мои пионеры, вот и еще один шаг сделан народами на пути в светлое будущее. Только что пришло известие о том, что Франция объявила «Сто дней для мира» и призывает все воюющие стороны сесть за стол переговоров. Мир близок как никогда!
Вопли восторга и крики «Ура!» прокатились по поляне. Циолковский радовался наравне с другими мальчишками…
Глава IV
Франция зажигает огни
ФРАНЦИЯ. ВТОРАЯ КОММУНА. ПАРИЖ.
10 (23) мая 1917 года
– По приговору революционного трибунала!
Нож гильотины с грохотом упал вниз, отсекая голову какого-то очередного новоиспеченного трупа. Урядный уже даже перестал следить за тем, кого именно укоротили на этот раз и по какому обвинению. Может, это был идейный враг революции, может, буржуа, пытавшийся покинуть город с «народным достоянием», а может, показательно пойманный и казненный спекулянт. А может, просто жертва соседского доноса, что в Париже давно уже в порядке вещей. В общем, попался кто-то в лапы народных стражей, а там с врагами долго не разбирались, активно применяя опыт прошлых французских революций и машину гуманиста профессора анатомии мсье Гильотена.
– Граждане свободной Франции! Граждане Второй коммуны! Слушайте обращение Правительства народной обороны! Блокада Парижа, организованная врагами нашей революции, вот-вот будет прорвана. К нам на помощь пробиваются революционные отряды Бургундской Социалистической Республики! Войска старого режима спешно отступают! Со дня на день в Париж начнут прибывать вагоны с продовольствием из Марселя и Лиона! Вся революционная Франция идет нам на помощь!
Степан Урядный слушал истерически выкрикивающего пропагандистские несуразицы человека и лишь диву давался. Просто удивительно, как за какой-то месяц изменилась жизнь некогда респектабельного Парижа. Огромные очереди из голодных и злых людей перемежались с бесконечными митингами и демонстрациями. Публичные казни уже стали обыденностью. Общественный транспорт практически остановился.
В Париже была введена карточная система, всякий вывоз продовольствия из города карался смертной казнью. Кафе и рестораны либо были закрыты, либо кормили по талонам солдат и служащих новой власти. Магазины, те, что открыты, отпускают только товары по талонам, карточкам и другим средствам распределения Второй коммуны. Впрочем, распределять было особо нечего – склады пусты, железнодорожное сообщение с провинциями остановлено, никакого ввоза продуктов нет, не считая разосланных по округе отрядов, которые именем революции реквизировали любые «излишки», а под это можно было подвести все что угодно. Да, как правило, такие отряды выгребали все, что находили. Стоило ли удивляться, что часто доходило до настоящих боев, благо оружия в охваченной войной стране было предостаточно.
Сам Париж фактически находился