Казачья кровь. Ерофей Трофимов
всякий случай. А его просьба меня, признаться, насторожила. Ведь тут что получается. О том, что я получил в наследство этот дом, он узнал, а кто здесь служит – нет. Иначе он назначил бы встречу где-то на улице. Ну, или к себе бы пригласил. Но ведь не поленился лично приехать. Вот и выходит – про слуг он ничего не знает.
– Молодец, – одобрительно кивнул капитан. – Верно всё разложил. О слугах твоих кроме меня ещё только пара человек знает. Чем этот дом мне и удобен был.
– Он таким и остался, – негромко ответил Гриша. – Я вашу просьбу помню и, если нужда возникнет, милости прошу.
– Спасибо, – помолчав, тихо выдохнул капитан.
Слуги начали вносить в столовую приборы и ловко сервировать стол. Капитан, не чинясь, здоровался с каждым, попутно перекидываясь с ними парой слов. Гриша специально отошёл в сторону, чтобы дать возможность старым сослуживцам поговорить о своих делах. Заметив это, мажордом только одобрительно кивнул и, проверив сервировку, вышел из столовой последним, старательно прикрыв за собой дверь.
Гриша вернулся к столу и с недоумением понял, что сегодня у них к обеду уха стерляжья, с большими кусками рыбы. Попробовав варево, он одобрительно хмыкнул и, орудуя ложкой, только и успел проворчать:
– И когда только успели?
– Повар у Герцогини знатный. Она его за собой по всей Европе возила. И как повара, и как прикрытие. А потом он за ней сам сюда переехал, хоть и предлагали ему у настоящего принца служить. Так что пользуйся и радуйся.
– Да я радуюсь, но ведь он такое количество разных блюд готовит, что, если я всё это съедать буду, через месяц в двери не пролезу, – пожаловался Гриша.
– Дурень. Кто ж тебя заставляет всё до крошки съедать? – рассмеялся капитан. – Ложечку того попробовал, ложечку этого, так понемногу от каждого блюда съел, и сыт. А повару приятно, что его стряпню хозяин ценит. Всё, что ни подают, пробует.
– А остальное куда? – мрачно уточнил парень.
– Как куда? Что сами доедят, а что и выкинут.
– Нет, Пётр Ефимович. Не привык я едой разбрасываться, – вдруг заявил парень. – Люди за те продукты своим потом платят. Силы кладут, а тут – выкинуть. Не будет такого.
– Ох ты ж… – растерянно охнул капитан. – Прости, Гриша. Не подумал я, что ты и сам станичник и с самого детства хозяйствовал.
– Не в том дело. Я ведь и голодные времена застать успел. В тот год у нас по весне дождей почти не было. Жара такая была, что реки вдвое сузились. Хлеб весь на корню засох. Скотина пала. Люди тогда лебеду ели. Тяжкий год был. Я мальчонка совсем был, а до сих пор помню, как родителям тяжко было.
– Прости, – растерянно вздохнул капитан.
– Бог простит, – грустно улыбнулся парень, снимая крышку с очередного судка.
Телятина с черносливом и гречневой кашей была выше всяческих похвал. Отдав должное очередному блюду, Залесский отодвинул тарелку и, сыто отдуваясь, потянулся за папиросами. Потом, вспомнив, что Григорий не курит, принялся растерянно оглядываться.
– Дымите на здоровье, – отмахнулся Гриша, вилкой указывая ему на пепельницу, стоявшую на журнальном столике.
– Я