Том второй. Игорь Карлов
не то соуса с плавающими кругляшками сосиски. Далее якобы мясное изделие из другой баночки – не режется, на хлеб не намазывается… Что это, если не издевательство?! Закуска дрянная, но и без водки этого не съесть. И глотал я это со слезами, понимая, что объединяющаяся Германия не нуждается в такой пище и потому утилизирует всё посредством русских желудков. И нехорошее, мстительное чувство поднималось в душе моей по отношению к отправителям гуманитарной помощи. С рецидивами этого чувства борюсь и до сих пор. Прошу понять меня правильно! Я, конечно, благодарен людям, которые, видимо, от всей души решили помочь голодающей стране. Но за неказистой этой помощью отчётливо было видно место, отведённое отныне этой стране. Да и злился я, конечно, на себя. За то, что сыграл в халявную эту игру, за то, что ощутил себя профессиональным попрошайкой, который материт подающего ему копейками, а не рублями. Принимали помощь, а получили подачку, ждали гуманизма, а натолкнулись на консервированную добродетель…
И ещё много чем метило нас время. А мы оставляли приметы свои в нём. Глупые обиды, неудачи, скудоумие, дурновкусие, заскорузлость чувств, неуклюжесть нашего существования отливались в приметы времени, топорщились бородавками на физиономии века. Хорошо, если от некоторых удалось избавиться. Хорошо, если знаки нового времени не будут такими же нелепыми. По крайней мере, давайте сделаем вид, что не будут!
…Прошло десять лет. Чернь теперь, конечно, изменилась, обзавелась уютными магазинчиками и закусочными и, похоже, стала выдергивать себя из нищеты. И вот теперь, после того, как я рассказал тебе о том, что было, жду вопроса: «Ты любишь это место на карте или ненавидишь?»
Ответить на это – всё равно что сказать, люблю ли я себя или нет. Иногда кажется, что чернская жизнь невыносима; иногда – что только так и надо жить. А по большей части болтаешься посередине, между «да» и «нет», болит от этого сердце, и нервы дрожат гитарными струнами. Но в подсознании неистребимо живёт несколько воспоминаний, про которые с уверенностью и всегда могу сказать: а вот это правильно и хорошо. Воспоминания эти банальны: синее небо, красное рассветное солнышко, белый утренний туман. Ты говоришь, что это – кич? Не буду спорить. Но за тем, чтобы видеть это, я приехал сюда. И, может быть, чтобы видеть это, я и живу.
Итак, в путь, друг мой! Идём со мной в прекрасную, залитую солнцем даль. Какая красота ждёт нас! Какие звуки, краски и запахи! Мы пойдем с тобой вслед за течением реки Чернь, доберёмся до Медвежки. А дальше – Тургенево, Бежин Луг… Или, если хочешь, Никольское-Вяземское. Какие названия! Какой простор! Какая воля!
В путь! Ошибочно думать, что путешествие (даже маленькое) имеет какую-то цель. У путешествия есть только отправная точка, то, от чего отталкиваются, что оставляют позади, положившись на волю Божию, бредут, любуясь красотой Его мира. Если быть прилежным путешественником, то обретёшь в пути самое главное – себя.
Чернь тянется вдоль трассы на несколько километров.