Отвергнутые. М.Фелан
отражала его любовь по привычной схеме: не первый и не последний. Они говорили обо всем или не говорили вообще. Когда балерина оставалась на ночь в его номере, хозяин чувствовал, как по его телу расходится блаженное счастье. Она могла мгновенно притянуть любовника всего лишь одним прикосновением к телу, словно ведьма.
Еще до поездки Полина сообщила, что она замужем. Не для того, чтобы остановить его интерес, а просто так в какой-то беседе. Жан-Жак воспринял это сдержанно и спокойно, ибо уже знал (а она подумала: «не ревнивый»), но все же спросил: «Счастливы?», подразумевая ее и мужа. Поля помолчала и после короткого вздоха ответила, что жили они вместе уже давно, и менять что-то не имеет смысла. «Как это не имеет смысла?! А какой смысл жить с нелюбимым человеком?!» – но вслух Жан-Жак произнес:
– Какой подлец так разбил тебе сердце?
Полина молча посмотрела собеседника и с наигранной увереностью ответила:
– Я не хочу об этом говорить. Я же не интересуюсь твоей личной жизнью!
После непродолжительного мочания она сменила тему. Жан-Жак деликатно поддерживал отвлеченные беседы, ибо уяснил: дальнейшие выяснения вопросов по части любви будут лишь в тягость. Он был до тошноты опустошен: всю его личную жизнь занимала только Полина! Но ей не надо было об этом знать. Зачем навязываться, если не любит?
Спустя неделю любовники покинули Прагу на разных поездах, чтобы ни у кого не создавалось лишних подозрений. Жан-Жак оформил доставку растений в Москву, а еще подарил Поле плюшевого мишку в лазурном платьице: «Назови ее Ариадной, пускай она приведет тебя к счастью…».
А чуть ранее они говорили о любви. Для Полины это чувство делилось на страсть и привязанность, последнюю дополняла забота. Страстная любовь была разновидностью заболевания, которое мешает жить. Поля смело заявляла, что уже никого не любила и не хотела любить: это приносило лишь страдания и несчастье. Для Жан-Жака же любить означало жить. Без грусти не могла родиться настоящая радость, а без страданий – истинное счастье. Он искренне верил в настоящую, вечную любовь и всеми средствами готов был доказывать Полине свою правоту! Но его собственные средства тем временем заканчивались.
Пару раз Жан-Жак успел привести балерину в Метрополь после прогулок по малолюдной Театральной. Он тратил остатки денег так, будто вкалывал в себя наркотическую дозу, без которой не может жить. Какая разница, если к большому несчастью прибавилось еще несколько маленьких. Опъяненный настоящим хотел забыть о завтрашнем дне. Так, незаметно для себя, молодой человек первый раз в своей жизни влез в долги. Денег стало катастрофически не хватать. Жан-Жак урезал все свои расходы до пределов, но теперь понимал – держаться на плаву оставалось совсем не долго. Что наступит после полного истощения дежнежного запаса, он не знал или не хотел знать… от книги, брошенной на полпути, не было толку. Нужна была работа.
Жан-Жак лежал один в темной пустоте. «Es gibt für alles Grenzen!2» – жизненное кредо фрау Цауберин. Мать и вправду была отчасти права… может,
У всего есть границы (нем.)