Город нерождённых детей. Анастасия Торопова
кроме нас?
– Не думай об этом.
– Почему?
– Здесь есть только мы. Другого места для нас нет. Бесполезные слова только бремя.
– Откуда ты это знаешь? Есть другие места, которые не для нас?
Приман на мгновенье умолк, будто припомнил что-то, унесся в путешествие по воспоминаниям вечности, что он провел здесь. Он видел много душ и слов, но до этого он увидел то, чего не пожелал видеть никто из ныне пребывающих в Кэлестис портуме. Он заговорил снова:
– Это было мое желание, Солфил.
– Желание?
– Что ты пожелал, прежде чем оказаться здесь? – вдруг спросил Приман.
– Перестать быть одному, – признался Солфил. – Я это хорошо помню.
– А я пожелал, – глухо отозвался Приман, – узнать, кто обрек нас на одиночество. Пожелал узнать: за что? И я увидел…
Воспоминание настолько сильное и четкое, что не поблекнет, даже если вечность кончится. Приманимус не скрывал его, но и не торопился рассказывать о нем юным душам. Только он начинал намекать на то, что увидел, как многие просили прекратить и впоследствии старались забыть, что речь об этом вообще шла. Ведь это знание отличалось от тех, что они привыкли получать. Обычно весь поток информации можно было подхватить прямо на улице. Информация призвана лишь затем, чтобы скрасить существование душам, чтобы избавить их от одиночества. Но это знание, которым в полной мере владел лишь основатель, не приносило ничего. Лишь…
– Что? – замер Солфил. – Что ты увидел? Я тоже хочу это узнать.
Приман сомневался. Сомнения редко были присущи душам и касались лишь обустройства обители новоприбывших. Иного никто не допускал, ибо сомнения могли разрушить то, что построено. Но Приман сомневался, потому что не хотел, чтобы столь юная душа как Солфил сломалась от знания, которого пожелала. Но, понимая, что душа вправе желать знаний, он решился.
– Я увидел другой мир, – наконец произнес Приман. – Там были живые. Мы тоже могли бы там жить, но нам не позволили этого. Нас… прогнали, не захотели, – основатель старался говорить такими словами, которые бы юная душа могла принять и не произнес того самого рокового слова. – Поэтому нам ничего не осталось, кроме как существовать в ином мире.
– Что означает «прогнали»? – не понял Солфил, он никогда не слышал такого слова.
– Это значит… что нас обрекли на пустоту, – вдруг сказал Приман.
– «Прогнать» значит «обречь на пустоту»…, – повторил Солфил, с трудом веря в услышанное.
В обители Примана стало холодно и зловеще до дрожи. На деле её ощутил лишь Солфил, Приман же вечность существует с этим знанием. Солфил ясно это почувствовал, будто ощутил раннее одиночество его души. И стало вдруг так тоскливо. Словно в замочную скважину двери одиночества и пустоты вставили ключ.
– Приман, пожалуйста, не говори это! – вскричал Солфил, содрогнувшись.
Его душа оказалась не готова к этому знанию. Её насквозь пробрал острый лед, и заполнило воспоминание о пустоте внутри. Душа