Семь тетрадей. Избранное (сборник). Борис Щербаков
они полюбят нас,
Как мы себя.
…Слабей немножко…
Перелопатив, как навоз,
До боли тонкие науки,
Мы будем без метаморфоз
Тащить свой век, скрипя от скуки…
Пусть я об лед, как рыба, бьюсь,
Хочу тонуть! И снова плавать!
Но одного всегда боюсь —
Попасть в недвижимую заводь.
Забыть про бури и про шторм,
Боюсь, не оттого, что стыдно…
Хороший выйдет рыбкам корм,
Такой безропотный и сытный.
А эту гладь не всколыхнуть,
И будет взрыв потом напрасным…
Да видно, тут не в рыбках суть,
Ведь им-то заводь неопасна.
Вьетнамская лодка
Пощипывая негустую бородку
И вкладывая в работу злость,
Мастер из кости вытачивал лодку —
Черная, еле прозрачная кость.
Мастер – вьетнамец – худой и раскосый,
Щурился, щелкая языком.
Мастер – поэт. Что касается прозы,
С нею резец его незнаком.
Парус наполнился солнечным ветром,
Бортом зачерпывает волну…
Надо, наверное, быть очень щедрым,
Чтобы дарить и в такую войну.
Лодка летит по искрящимся рекам,
Через далекую от меня страну.
Надо, наверное, быть человеком,
Чтобы остаться им даже в войну…
А он работал, чередуя лодки
С тиграми, буддами, прочим старьем,
Когда даже тигры, от пороха кротки,
Были не тиграми, так – зверьем.
Он твердой рукой вырезал бороздки,
Мечтая, покуда длиться войне,
Чтобы земля была злой и жесткой
Для тех, кто там, на другой стороне.
Капрал, подтягивая толстый помоч,
Палит с бессилья по облакам,
Капрал не знает, какую помощь
Приносит людям эта сухая рука.
Узнает во всю луженую глотку,
Чертыхаясь изрядно, проклянет
Того, кто вырезал эту лодку,
Кто спины перед ним не гнет.
А он, ссутулив худые плечи,
Улыбнется, желтую вздернув скулу.
Человек не должен терять человечье,
Ни на фронте, ни здесь – в тылу…
Рассвет из серебряных нитей соткан,
В заливе качается, солнцем горя,
Маленькая костяная лодка —
Чудо вьетнамского кустаря.
Дамокл и Дионисий
(притча)
Дамокл, льстец и лизоблюд
У сиракузского тирана,
Проснулся в это утро рано,
Когда одни рабы встают
Коням подсыпать корму в ясли,
Наполнить амфоры водой,
Потряс несвежей бородой,
Подмоченной в воде и масле.
Зевнул и встал – устал лежать,
Расправил мятую тунику
И, щурясь солнечному блику,
На портик вышел подышать.
Такое небо, как весной,
Во время нежного цветенья
Тенистой рощи за стеной
У городского укрепленья.
И так ей