Прыжок за мечтой. Евгений Косенков
на себя шинель, достал кисет, газету, скрутил папиросу. – Вставай, вставай, немец ушёл. Нам надо управиться до вечера. Нам ещё до деревни шагать и шагать.
Костик только сейчас сообразил, что запах резко бьёт в нос. Какой-то непонятный запах гари с привкусом металла и ещё чего-то.
– Что носом воротишь, в рубашке родился! Снаряд разорвался в метре от тебя, думал всё, хана! А ты вона зенками лупаешь. Поди даже не окорябало?
Костик сел на пятую точку, покрутил головой вокруг. Ему снится? Он сидит на краю небольшой воронки. Всё поле перерыто, стоят разбитые танки, лежат человеческие тела. Вокруг воняет. Дымом, гарью…
– Где я? И чем это воняет? – зажал нос Костик грязной пятернёй.
– Пилотку подбери, – буркнул солдат, выпуская клуб сигаретного дыма. – Шибануло хорошо? Ничего, пройдёт. Нам надо захоронить наших и отчитаться. А воняет…
Он поплевал на окурок, примял пальцами и сунул в складки пилотки.
– Смертью воняет. Пошли. И лопату не забудь с винтовкой.
Костик посмотрел вслед солдата, который закинул на плечо оружие и осторожно шёл к лежащему вниз лицом бойцу. Мозг ничего не понимал. Взгляд скользнул по грязной одежде.
– Я в кирзачах и в солдатской форме. С чего это? Мне что это всё снится?
– Ты долго там копаться будешь? Надо хоть землицей присыпать. Пусть земля им пухом. Таскать до общей могилы далековато, загнёмся раньше. До вечера тогда точно не управимся. У кого документы будут или письма мне отдашь потом. А что ещё найдёшь, то твоё.
Костик натянул пилотку, взял лопату, поискал глазами винтовку. Тяжёлая. Закинул за спину. Идти в кирзачах было сложно, а с винтовкой ещё труднее.
– Что значит, что ещё найдёшь? – вдруг остановился он.
Солдат засмеялся.
– Трофеи! – поднялся, что-то положил в карман, и принялся закапывать погибшего бойца.
Костик подошёл к погибшему. Мёртвые остекленевшие глаза смотрели куда-то ввысь. Парню было лет восемнадцать, совсем ещё юнец. К горлу подкатила тошнота. Костик резко отвернулся и его начало выворачивать. Приступы шли один за другим, невозможно было остановиться.
– Дали помощничка, – остановился рядом солдат. – Воды попей. Фляжка же на ремне висит. Ничего. Привыкнешь. Война она такая.
Он быстро прошарил по карманам убитого, ничего не обнаружил. Стянул тело в воронку, присыпал землёй.
– Вообще надо всех в братскую могилу и памятник поставить. А нас всего семеро на огромное поле. Всех и не успеем похоронить. Так хоть землёй укроем. И то дело. Из земли пришли, в землю вернулись. Давай за мной. Не отставай.
После нескольких глотков тёплой воды, полегчало. Тошнота отступила. Превозмогая брезгливость и страх, Костик сумел осмотреть первого убитого, второго. Обоих забросал землёй. Два комсомольских билета передал напарнику, имени которого до сих пор не знал, и не решался спросить.
В голове крутилось вообще множество вопросов, но Костик боялся показаться смешным и вообще боялся спрашивать. В нём поселился внутренний страх. Страх перед всем. Вокруг страшный окружающий мир,