«Архимед» Вовки Грушина. Юрий Сотник
одним из столиков, под широким солнечным лучом, сидели трое учкомовцев[2], за другим – провинившийся Димка Рожков и пострадавшая Нюся Беленькая.
Оба маленькие, худощавые, коротконосые, они сидели на разных концах стола и с каменными лицами дожидались начала заседания. На лбу у Нюси красовалась большая фиолетовая шишка.
Учкомовцев разморила весна. Жмурился от света здоровенный Пашка Грицина, поеживалась от ветерка, щекотавшего за ушами, черная сухонькая Зоя Кольцова, тихонько насвистывал какой-то вальс председатель учкома Женя Глуханский. Глаза его за круглыми очками были прикрыты, а длинный, с горбинкой, нос в такт вальсу описывал в воздухе круги и восьмерки.
Хлопнула дверь. Вбежала Оля.
Странная перемена произошла в председателе. Свист оборвался. Женя сидел теперь выпрямившись, поджав губы…
Сев за стол, Оля одернула рукава белой футболки, поправила светлые курчавые волосы и улыбнулась во весь рот:
– Ой, товарищи, как на улице хорошо! Ой… я прямо не знаю, как хорошо!
Она быстро взглянула на председателя. А тот сидел прямой как жердь, рассматривая табличку: «Уходя, гаси свет».
– Очень жаль, что погода хорошая, – сказал он. – Была бы похуже, нам не пришлось бы ждать, пока Смирнова нагуляется.
Оля замерла с руками на затылке:
– Как не стыдно! Ты сам послал меня домой за протоколами!
Председатель долго, старательно зевал, потом ответил:
– Откуда я знал, что ты будешь наслаждаться природой, пока другие ждут.
– Это свинство! – Оля вскочила. Круглое лицо ее покраснело, синие глаза расширились. – Это свинство! Я всю дорогу бежала! Я…
– Хватит вам! Вы! – пробасил Грицина.
– Ничего не хватит! Мне надоели эти идиотские придирки! И это очень подло – переносить свою личную неприязнь на деловые отношения!
Оля села и стала грызть кончик носового платка.
– Истерика – лучший способ самозащиты, – изрек председатель.
С минуту учкомовцы молчали, хмуро поглядывая на «подсудимого» и «пострадавшую». Те ерзали на стульях, усаживаясь поудобней. Мрачно покачивая темным, нависшим на лоб чубом, Женя объявил:
– Н-ну… Многих членов учкома не хватает… Одни больны, другие – на соревновании. Я думаю, что мы и вчетвером сможем обсудить вопрос о поведении этого вот… типа.
Председатель встал во весь свой длинный рост и направил блестящие стекла очков на Диму.
– Рожков! Отвечай на вопросы. Был такой факт? В середине этого года, когда Беленькая впервые пришла к нам в школу, ты обмакнул ее косу в чернильницу.
Димка сидел, опустив голову, держась руками за края стула.
– Был, – ответил он тихо.
– Дальше! Во время зимних каникул, встретив Беленькую на улице, ты ударил ее снежком в глаз. Верно это или нет?
– Верно…
– Так. Теперь скажи мне, Рожков, ты живую мышь в школу приносил?
Димка молчал. Муха села ему на колено. Он машинально поймал ее и принялся разглядывать.
– Рожков! Я тебя спрашиваю!
– Приносил, –
Учко́мовцы – члены ученического комитета – учкома.