Мой добрый папа. Виктор Голявкин

      Фатьма Ханум – тетя Фатьма, мама братьев Рамиса, Рафиса, Расима, Раиса. Как видит меня, каждый раз говорит: «Ах, Петька, Петька, совсем большой!» Она помнит, когда я был маленький. И теперь удивляется, что я большой. Разве можно удивляться! Я ведь рос постепенно. Вот и сейчас, вышел я в коридор, а она говорит:

      – Очень быстро растешь!

      – Все растут одинаково, – говорю я.

      – Расти, расти, – говорит она.

      – Вас мама ждет, – соврал я.

      Мама любит беседовать с Фатьмой Ханум. А Фатьма Ханум – с моей мамой. Они могут беседовать часами.

      – Тетя Фатьма, пойдемте к нам!

      В который раз мама рассказывает! О том, как я потерялся. Они смеются. Но я не смеюсь. Что мне смеяться! Я много раз слышал. Раз сто или двести. Очень странные взрослые люди! Рассказывают одно и то же. Разве со мной так бывает? Каждый день у меня куча новостей. Что мне вспоминать старое? Когда кругом одни новости!

      Я слышу их разговор.

      Мама. Помню, он у меня родился, у него глаза были синие. А потом они стали совсем не синие. Какие-то серые. Так обидно! Вот ведь как бывает!

      Фатьма Ханум. Быстро растет…

      Мама. Да, да, да, вот я и говорю… А когда он был маленьким, он был маленьким – вот таким… он тогда отправился гулять, он открыл сам дверь, вышел на улицу, он прошел тогда весь город, наискосок весь город, и остановился в скверике; как сейчас помню, была суббота, играл оркестр и под оркестр плясали взрослые. Ему понравилось! Он стал вместе со всеми плясать, его и нашли в таком виде – руки в боки и пляшет!

      Фатьма Ханум. Очень веселый ребенок!

      Мама. Горе мне с ним.

      Фатьма Ханум. У меня четыре.

      Мама. Я и забыла!

      Они смеются. Но я не смеюсь. Ничего нет смешного.

      Тетя Фатьма говорит мне:

      – А ну расскажи, как ты там танцевал?

      – Я маленький был, – говорю, – и не помню.

      – Очень быстро растешь, – говорит она.

      – Сыграй-ка Клементи, – просит мама.

      Но я не хочу играть Клементи.

      – Твой папа учился, – говорит мама. – Сразу после Гражданской войны… Он играл по семь-восемь часов…

      – Это я знаю, – говорю я.

      – Ну хорошо, – говорит мама, – ну хорошо, тогда спой Фатьме песню.

      Мама играет, а я пою:

      Я пою с удовольствием. Я ору.

      – Подожди, подожди! – кричит мама. – Сначала начнем, три… четыре!

      Я пою во все горло.

      – Нельзя ли потише? – просит мама. – Я не слышу рояля.

      – Конечно можно, – говорю я, – но тогда какой смысл?

      – Сначала, сначала! – кричит мама. – Нас ждет Фатьма!

      Хорошо, в дверь постучали. Это