Верные спутники моей жизни. Татьяна Дегтярёва
что всякий национализм – последнее прибежище подлеца. Народ никогда не виноват. Но наши взаимоотношения не раз замутнялись кровью. И я всё время помню, что в последней четырехлетней войне Россия потеряла двадцать миллионов1, а Германия – восемь миллионов человек. Это страшные, невиданные в истории потери».
«– В шестом веке, господин Никитин, от легочной чумы погибло сто миллионов человек».
«– В вашей фразе есть оттенок успокоительного сравнения. Однако те люди шестого века погибли не оттого, что стреляли друг в друга».
Ах, если бы почаще напоминали об этом амбициозным водителям нашего сегодняшнего, многое забывшего или много не знающего (?) неспокойного мира.
Говоря о творчестве русского писателя, Дицман убеждённо настаивает:
«– И, тем не менее, вы больше пессимист, чем оптимист. В ваших книгах нет умиления».
«– Вы чересчур категоричны насчет пессимизма. Вы не правы, я оптимист. Мне всё время кажется, что ключ от истины лежит в ящике моего письменного стола. Писание романа – это терпение и мучительный путь к цели. И всё тогда наполнено смыслом. До следующей книги».
Поиск истины, выстроенной на правде, и всегда наполняющее произведение смысловое содержание – вот творческое кредо Вадима Никитина и стоящего за ним и восхищающего искусством творческого воплощения сложнейших вещей, много и нестандартно думающего русского писателя Юрия Васильевича Бондарева.
Вот почему сегодня, когда со времени написания романа прошло уже 45 лет, совершенно очевидно, что диалог Никитина и Дицмана о смысле человеческой жизни, о поиске истины, о пути к смысловому искусству при всей сложности и неоднозначности происходивших и происходящих событий остается чрезвычайно интересным, нужным, важным.
И – незаконченным…
Конечно, роман не исчерпывается темой войны и политического противостояния Запада и России. Он и о неостановимом для всякого серьёзного писателя поиске истины.
Почему невозможно забыть лейтенанта Андрея Княжко, с белым платком в руке ступающего по майской траве к особняку с немцами?
Для чего поистине божественная красота мира, открывшаяся герою романа в сибирской тайге, так неожиданно и жестоко разрушена, расстреляна вместе с прекрасными белочками, радостно ожидавшими восхода солнца?
Почему вообще так легко сломать «великую и хрупкую целесообразность земли»?
Взять чужую боль на себя – как это? Это вина перед чужой болью, попытка ее уменьшить? И не в этом ли самое человечное, самое существенное, что в нас есть, в чем и проявляется божественная суть человека?
Для чего произошла встреча Никитина с Эммой?
Почему пребывание в Германии двух писателей-друзей разрушила их дружбу?
Бесконечные мучительные вопросы Никитина самому себе.
И нет исчерпывающего ответа ни на один этот вопрос. Есть только неустанное движение писателя, а вместе
по уточненным данным – более двадцати семи миллионов