Одно сплошное Карузо (сборник). Василий П. Аксенов
несколько часов хода.
Карл сменился с вахты, принял душ, переоделся и вышел на палубу. На спардеке под навесом было сухо. Он надвинул берет, задернул молнию на куртке и прошел на корму. Там стояло несколько матросов. Все сопляки, гамбургская шпана. Таких берут на один рейс. Ишь ты, одни прически чего стоят. А Джок, проклятая обезьяна, разглагольствует среди них.
Карл привалился к борту, закурил сигарету и стал смотреть на пенный след от винтов. Сколько часов в общей сложности за свою морскую жизнь провел он вот так, глядя на крутящиеся стремнины, на вспухающие и лопающиеся бугры? Если это сфотографировать, будет похоже на гаданье на кофейной гуще. Только чего же он хочет – увидеть прошлое или угадать будущее? Когда тебе сорок лет, уже начинаешь больше смотреть назад.
В пяти шагах от него парни в ярких кашне, в американских штанах, обтягивающих задницы, размахались руками. Джок усиленно там ораторствует. Какой все-таки национальности этот тип? Говорит по-английски и по-норвежски, на шее амулет из Океании, сам черный, а глаза голубые, мутные.
– Эй, Карл, там Кронштадт?
Карл взглянул на север. Только опытный взгляд мог угадать за взлохмаченным горизонтом, там, где чуть просветляется небо, полоску земли.
– Вероятно. Должно быть, так… уже Кронштадт.
– А там?
На юге явственно виднелись низкие берега. С такого расстояния они ничем не отличались от берегов Дании или устья Эльбы. Но почему сжимаются пальцы и на горло ложится тяжелая лапа?
– Там Ораниенбаум, – глухо проговорил Карл, – а дальше Петергоф. Раньше там был красивый дворец и парк. Много статуй, фонтаны. Очень красиво. Сплендид пэлас!
Кто его тянет за язык? Был дворец, был парк, многое было раньше. Все уничтожено, разбито в прах. Так кто же его тянет за язык?
– Приходилось здесь плавать, Карл? – спросил один из юнцов.
Карл резко повернулся к ним. Ребята смотрели на него с интересом, и Джок тоже впился ему прямо в глаза, медленно, издевательски улыбаясь. Не дождавшись ответа Карла, он крикнул:
– Блокада, Карл, а? Тяжелые воспоминания?! Расскажи-ка нам, ну!
– Иди ты к черту, – сказал Карл, поднял воротник куртки и уставился в кипящий, расходящийся надвое, след. Несколько фраз помогли ему разобраться в своих чувствах. Да, конечно, с самого начала этого рейса, когда он узнал, что «Гамлет» идет в Ленинград, в нем начали оживать, проникать сквозь преграду многолетнего сопротивления воспоминания прошлого, подспудно лежавшие в душе. Сейчас он понял, что ему уже не уйти от этого. Ежесекундно меняющаяся водная поверхность принимала самые неожиданные очертанья. Мелькали знакомые лица – Краузе, Юлиус Петерман, обер-лейтенант фон Ирмер, Фриц – люди, истребленные на этой земле. Пеленой шел перед плазами дым побоища, и уже не видно стало волн, и сопровождавшие пароход чайки приобрели облик пикировщиков.
1941-й. Карлу 25 лет. И всем, кто сидит рядом с ним на танке, примерно столько же. Они уже протарахтели по всей Европе, молодые, вонючие, яростные. Такими они ввалились