Асмодей. Явление пришельца. Андрей Толкачев
скатерть, доселе подбитой птицей свисавшая со стола, показалась теперь сказочно мягким и теплым котенком. Кристина сняла ожерелье со статуэтки грозного языческого бога и оглянулась в поисках напольного зеркала. Стены и зеркала были завешены просторными покрывалами, надувавшимися от сквозняков и свисавших как купола снегов на далеких сопках. Приоткрывая завесы она наткнулась на галерею портретов суровых предков. В нее уперся пристальный взгляд cтарого графа, а рядом сверлили тебя насквозь еще более жуткие глаза графини… Материя соскользнула с поcледней рамы, и подняв облако пыли, устелила пол. Кристина отпрянула назад, едва не потеряв равновесие… c портрета на нее в упор смотрел священник отец Марк.
Глава 13.
Оглушительный стук вывел ее из оцепенения. Без сомнений, кто-то яростно ломился в наружную дверь этого склепа. Удары в дверь были все громче и настойчивее. Засов на петлях застрял на месте и не поддавался. На кухне она отыскала, что потяжелее, и обухом топора стала наносить удары по толстому железному языку. Засов сдвинулся с места, но Кристина продолжала бить по нему, пока топор не выскочил из рук.
– Ого! – раздался голос с улицы.
…В проходе стоял высокий человек, которому принадлежал этот голос, и первое, что она различила на его лице – гримасу широкой во весь рот улыбки. Может клоун отбился от бродячего театра?
Это был совсем молодой парень, огромного роста, с огромными, как две лопаты, руками. Он протяжно промычал нечто бессвязное, будто дал команду своим рукам-лопатам – те зашевелились в ответ, и тогда он пробубнил ее имя. Судя по всему, во рту ему тоже что-то мешало – смачным плевком он избавился от препятствия и заговорил с паузами:
– Не узнала…? Меня не узнала…? Как же? А? А чего напужалась? А? Кристинка? Эт! Меня-то не узнала? Правда, когда я выпью маленько – меня все боятся в округе. И я тоже боюсь! А знаешь кого? Тебя! Ага! Я тебя боюсь. Видишь! Дрожу весь. Честное слово. А старуха не подслушивает? – Кристина оглянулась, а парень приложил ручищу ребром к уху и залился веселым смехом.
Только теперь она узнала в верзиле, загородившем дверной проем, резвого белокурого Янека, напряжение в ее теле немного спало, она обессиленно припала к дверному косяку, выдыхая накопившийся страх. Янек сразу замолк, заволновался еще больше, огляделся по сторонам, соображая, что ему делать. Наконец, он решил сбегать домой и принести Кристине маленького щенка, появившегося на свет на минувшей неделе.
Если бы Янеку встретился на дороге случайный прохожий и спросил его: «А зачем дарить щенка среди ночи?» То Янек, в ответ, только бы улыбнулся смущенно и махнул рукой.
Он протиснулся, царапая спину, в укрытый лаз городской стены. Ночной городок еще прозябал в предутренней дреме, и раздирал на части тишину один неуемный голос. Голос веселого Янека. Он пел старинную песню, зная из нее лишь припев:
Мы